Объектное отношение - это отношение, соединяющее потребность человека с объектом, удовлетворяющим данную потребность. Когда гово­рится об объекте, то имеется в виду прежде всего объект удовлетворе­ния. Основное объектное отношение складывается в отношении ребен­ка и матери. Именно мать удовлетворяет потребности ребенка, что имеет структурное значение. В принципе все в объектном отношении ориенти­ровано на удовлетворение потребности.

С точки зрения М. Кляйн, объектные отношения существуют с самого нача­ла жизни ребенка. Первыми объектными отношениями младенца являют­ся его отношения с материнской грудью и матерью. Если этот первичный объект интроецируется и укореняется в младенце с достаточной стабиль­ностью, то тем самым закладывается основа для удовлетворительного раз­вития ребенка.

Основываясь на клинических наблюдениях, М. Кляйн выдвинула поло­жение, в соответствии с которым первые переживания ребенка, связанные с присутствием матери и кормлением грудью, способствуют возникновению объектного отношения к ней. При этом она выделила феномен жадности в качестве основополагающего. «Поскольку, - подчеркивала М. Кляйн, - жадность является врожденным компонентом первых желаний, связанных с грудью, она оказывает чрезвычайно важное влияние на отношение к мате­ри и на общий характер объектных отношений» .

Известны случаи, когда некоторые младенцы с удовольствием сосут грудь матери, но при этом не проявляют признаков жадности. Известны и другие случаи, когда некоторые младенцы отличаются так называемым «ленивым сосанием», впоследствии перерастающим в спокойное и рав­номерное сосание. В свете этих наблюдений тезис М. Кляйн о жадности как врожденном компоненте первых желаний и важной составляющей объектных отношений может быть воспринят в качестве сомнительного и не подкрепленного реальными наблюдениями над младенцами.

Однако она исходила из того, что встречающийся у ряда младенцев спокойный подход к сосанию или имеющие место проблемы с ним могут быть связаны с тревогой преследования, когда материнская грудь под воздей­ствием направленных на нее агрессивных импульсов превращается в вос­приятии ребенка в «вампироподобный пожирающий объект», вследствие чего тревога преследования затормаживает жадность и происходит уга-

ОБЪЕКТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

сание желания сосать. Кстати сказать, наличие тревоги способно приво­дить, по ее мнению, не только к вышеописанным проблемам, но и к уси­лению жадности младенца.

Наряду с проявлением младенцем жадности М. Кляйн рассматривала также феномен зависти, который воспринимался ею в качестве выраже­ния оральных и анально-садистских импульсов ребенка. Подобно жад­ности, зависть проявляется в самом раннем детстве. Она направлена на овладение объектом и имеет первичную деструктивную цель. Зависть испытывается младенцем по отношению к груди матери, а затем по отно­шению к матери вообще.

Как М. Кляйн представляла себе взаимодействие ребенка с материн­ской грудью сразу же после его рождения? Является ли это взаимодей­ствие наследственно данным или приобретенным в первые дни жизни ребенка?

Психоаналитическая работа привела ее к выводу, в соответствии с которым новорожденный младенец на бессознательном уровне ощущает суще­ствование объекта, олицетворяющего материнскую грудь. Бессознательное зна­ние о груди и переживание ребенком определенных чувств по отношению к ней рассматривались М. Кляйн в качестве филогенетического наследст­венного фактора. Другое дело, что онтогенетические факторы тоже игра­ют определенную роль.

Так, с точки зрения М. Кляйн, первоначально имеет место такое отно­шение, когда орально-либидозные и орально-деструктивные импульсы ребенка направлены на материнскую грудь. В виде психического пред­ставления грудь матери воспринимается ребенком как «хорошая», если она удовлетворяет его, или как «плохая», когда служит источником его фрустрации. В течение первых месяцев жизни ребенка в его психике нет четкого различия между «хорошим» и «плохим» объектом, причем мате­ринская грудь в обоих качествах сливается у него с ее телесным присут­ствием. В конечном счете первым объектным отношением ребенка явля­ется, как подчеркивала М. Кляйн, отношение к любимой и ненавистной, удовлетворяющей и фрустрирующей, «хорошей» и «плохой» груди. Рас­щепление подобного рода имеет своим результатом разделение любви и ненависти.

С одной стороны, благодаря процессу проекции, когда ребенок пере­носит на «хорошую» или «плохую» грудь свои любовные импульсы, эти импульсы приписываются матери. С другой стороны, благодаря процес­су интроекции, когда материнская грудь, как частичный объект, как бы вбирается ребенком вовнутрь, свойства и качества данного объекта фор­мируются внутри его психики. В результате этого представление ребен­ка о внешнем и переведенном во внутренний план объекте оказывается

искаженным в его психике фантазиями, обусловленными проецировани­ем собственных импульсов младенца на объект. « "Хорошая" грудь - внеш­няя и внутренняя - становится прототипом всех полезных и удовлетво­ряющих объектов, "плохая" же грудь - прототипом всех внешних и внут­ренних преследующих объектов» .

Говоря о двойственном отношении ребенка к первому объекту, М. Кляйн рас­смотрела различные стороны подобного отношения. В частности, она полагала, что «плохая» грудь становится для ребенка ненавидимой, наде­ляется орально-деструктивными качествами его собственных импульсов, возникающих в состояниях фрустрации и ненависти. Находясь под воз­действием деструктивных фантазий, ребенок может кусать грудь матери и пожирать ее. Одновременно у него может возникать такое чувство, что и грудь может воздействовать на него аналогичным образом. Соответст­вующие деструктивные фантазии служат питательной почвой для возник­новения у ребенка различных страхов, выступающих в качестве внешних и внутренних преследователей.

Так, «плохая» грудь может выступать в качестве пожирающей ребенка, точно так же, как он испытывает желание пожрать ее, в результате чего у него возни­кает тревога преследования. Другое дело, что на ранних стадиях развития ребенка тревога преследования как бы нейтрализуется его отношением к «хорошей» груди, а физическая близость к матери во время кормления укрепляет его доверие к хорошим объектам.

Если плохой, фрустрирующий объект (грудь матери) воспринимается ребенком как преследующий, то «хорошая» грудь идеализируется им и ста­новится таким объектом, который доставляет ему немедленное, неогра­ниченное и вечно длящееся удовольствие. Идеализации «хорошей» груди способствует сила страха преследования, вызывающая у ребенка потреб­ность в защите от преследования со стороны плохого объекта. Так возни­кает представление об идеализированной груди, являющейся средством защи­ты ребенка от тревоги.

М. Кляйн считала, что при исследовании ранних процессов расщепле­ния важно различать хороший и идеализированный объекты. Хотя раз­личение между этими объектами не является четким, тем не менее можно говорить о том, что идеализированный объект в меньшей степени интег­рирован в Я, чем хороший объект. В целом расщепление имеет место не столько между хорошим и плохим объектами, сколько между идеали­зированным и очень скверным объектами.

Таким образом, в понимании М. Кляйн с самого начала объектные отношения формируются во взаимодействии между проекцией и интро-екцией, внешними и внутренними объектами и ситуациями. В рамках этих отношений деструктивные импульсы ребенка направляются про-

ОБЪЕКТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

тив объекта. Сперва они проявляются им в фантазировании орально-са­дистических атак на материнскую грудь. Затем эти атаки трансформиру­ются в фантазии нападения на тело матери, будь то стремление ребенка лишить материнское тело всего его хорошего содержания (орально-сади­стские импульсы) или желание проникнуть внутрь его, чтобы контроли­ровать изнутри (анально-садистские импульсы).

По мнению М. Кляйн ребенок может прибегать к галлюцинаторному удов­летворению, когда смягчается тревога, устраняется фрустрация и возникает чувство обладания идеальной грудью внутри себя. При этом может возник­нуть такая ситуация, при которой галлюцинаторное удовлетворение сопро­вождается обособлением преследующей груди от груди идеализируемой, а переживания фрустрации - от переживаний удовлетворения. Подобное обособление рассматривалось М. Кляйн как связанное с процессом отрица­ния, крайние формы которого сопряжены с уничтожением любых фруст-рирующих объектов, ведущим к ослаблению тревоги преследования.

Отрицание касается не только самого факта существования фрустри-рующего объекта, но и ситуации фрустрации в целом. Оно охватывает также неприятные ощущения, проявляющиеся в результате фрустрации. Наконец, отрицание распространяется и на психическую реальность. Отрицание последней становится возможным благодаря сильному чувству всемогущества, являющемуся важной характеристикой ранней психики. Помимо идеализации и отрицания к первым методам защиты ребенка от тревоги на ранней стадии его развития М. Кляйн относила также расще­пление, всемогущество, контроль над внешними и внутренними объектами. Хотя все эти защиты препятствуют процессу интеграции, тем не менее они крайне важны для целостного развития Я, поскольку каждый раз облег­чают тревогу ребенка. Отношение ребенка к частям тела матери, сосре­доточенное в первую очередь на ее груди, постепенно сменяется отноше­нием к ней как к личности.

В целом объектные отношения рассматривались М. Кляйн как фор­мирующиеся под влиянием либидо и агрессии, любви и ненависти. Эти отношения наполнены как тревогой преследования, так и вновь обретен­ной уверенностью во всемогуществе, которое возникает на основе идеа­лизации объекта. Наконец, именно с интроекцией целостных объектов ребенка она соотносила фундаментальные изменения в его объектных отношениях.

К этому следует добавить, что представления М. Кляйн об объектных отношениях оказали соответствующее влияние на становление и разви­тие теории объектных отношений, первоначально возникшей среди бри­танских психоаналитиков, а позднее получившей признание у ряда других психоаналитиков, особенно латиноамериканских и части американских.

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ШКОЛА М. КЛЯЙН

Важно также отметить и то обстоятельство, что размышления М. Кляйн об объектных отношениях сопровождались полемикой с теми представи­телями теории объектных отношений, которые предпринимали шаги по ее развитию. Так, она сочла необходимым подчеркнуть принципи­альные, на ее взгляд, различия между собственными взглядами и идеями Р. Д.Фейрберна, выраженными в его работах «Пересмотренная психо­патология психозов и неврозов» (1941), «Внутрипсихическая структура в понятиях теории объектных отношений» (1944), «Объектные отноше­ния и динамическая структура психики» (1946).

Согласившись с выделением Р.Д.Фейрберном «шизоидной пози­ции», представляющей собой часть нормального развития и являющей­ся основой возникновения шизоидных и шизофренических заболеваний, М. Кляйн в то же время отметила, что в отличие от данного аналитика, подходившего к исследованию объекта с точки зрения развития Я, она акцентировала внимание на модификации ранних тревог. Кроме того, она не разделяла мнения Р.Д.Фейрберна, в соответствии с которым интерна-лизированным является прежде всего «плохой» объект, а придерживалась взглядов, согласно которым интроецированная «хорошая» грудь образует одну из важных частей Я.

1. Теория объектных отношений и классический психоанализ.

2. Концепции объектных отношений У.Р.Д. Фэйрберна,

3. Переходные объекты и переходные феномены личностного роста по Д.У. Винникоту

4. Концепции «регрессировавшего Эго» Д. Гантрипа

5. Психотерапия объектных отношений по О. Кернбергу

Список литературы

Список литературы к теме

1. Балинт М. Базисный дефект. М.: Когито-Центр, 2002. 256 с.

2. Бержере Ж. Психоаналитическая патопсихология. М.: МГУ, 2001.

3. Бессер Р. Жизнь и творчество Анны Фрейд // Энциклопедия глубинной психологии. Т. 3. М.: Когито-Центр, 2002. С. 1-54.

4. Кернберг О. Тяжелые личностные расстройства: Стратегии психотерапии. М.: Класс, 2000. 464 с.

5. Кляйн М., Айзекс С., Райвери Дж., Хайманн П., Развитие в психоанализе. М.: Академический проект, 2001.

6. Кохут Х. Анализ самости. Системный подход к лечению нарциссических нарушений личности. М.: Когито-Центр. 2003. 368 с.

7. МакВильямс Н. Психоаналитическая диагностика. М., 1998. 480 с.

8. Ризенберг Р. Творчество Мелани Кляйн психоанализ // Энциклопедия глубинной психологии. Т. 3. М.: Когито-Центр, 2002. С. 84-124.

9. Томэ Х. Кэхеле Х. Современный психоанализ. В 2 т. Т. 2. М.: Прогресс, 1996. 776 с.

10. Фрейд А. Эго и механизмы защиты // Теория и практика детского психоанализа. Пер. с англ. И нем. / М.: ООО Апрель Пресс, ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. С. 115-244.

11. Шмидбауэр В. Вытеснение и другие защитные механизмы // Энциклопедия глубинной психологии. Т. 1. М.: ЗАО МГ Менеджмент, 1998. С. 289-295.

12. Штоцка Г. Остроумие и юмор // Энциклопедия глубинной психологии. Т. 1. М.: ЗАО МГ Менеджмент, 1998. С. 304-343.

Значимый вклад в развитие психоаналитической школы объектных отношений внесли многие исследователи, в том числе Маргарет Малер, Гарри Стек Салливан, Мелани Кляйн и Михаэль Балинт . Однако, согласно нашим наблюдениям, наибольшее внимание и интерес привлекли работы У. Р. Д. Фэйрберна, который является представителем британской школы объектных отношений. Считается, что Фэйрберн представил «наиболее систематическое и всеобъемлющее описание теории объектных отношений» (Eagle & Wolitzky, 1992, p. 127); кроме того, Фэйрберна называют «создателем системы» (Greenberg & Mitchell, 1983), поскольку он разработал и собственную теорию. По этим соображениям основное внимание в данной главе будет уделено его теории. Упоминания заслуживают и два других представителя британской школы - Д. У. Винникот и Гарри Гантрип. Винникот предложил такие термины, как «достаточно хорошее материнство» (Good Enough Mothering ) и «фасилитирующее окружение» (Facilitating Environment ); некоторые его работы считались «подлинно революционными… хотя и выполненными в рамках психоанализа» (Guntrip, 1973, р. 122). Гантрип, который проходил психоанализ у Фэйрберна и Винникота (см. Guntrip, 1975), дал прекрасное описание шизоидных проявлений и дополнил теорию Фэйрберна; принято считать, что он продвинул теорию объектных отношений «в весьма специфическом направлении, в соответствии с собственным уникальным видением человеческих переживаний и страданий» (Greenberg & Mitchell, 1983, p. 210). Однако Гантрип и Винникот, в отличие от Фэйрберна, не создали собственных систем; они преимущественно занимались развитием чужих теорией. По этим причинам о них будет сказано коротко. Таким образом, данная глава будет посвящена вкладу трех исследователей. Более подробное и всестороннее описание их теорий, а также работ других теоретиков объектных отношений можно найти в великолепной книге Гринберга и Митчелла (Greenberg and Mitchell, 1983).

Теория объектных отношений - это «психоаналитическая теория, в которой центральное место отводится потребности субъекта быть так или иначе связанным с объектами, в отличие от теории инстинкта, которая сосредоточена на потребности субъекта ослабить инстинктивное напряжение» (Rycroft, 1973, р. 101). Чтобы еще четче разграничить эту теорию с теорией Фрейда, Гантрип (Guntrip, 1973) писал: «Теория объектных отношений… это результат освобождения свойственного Фрейду психодинамического личностного мышления от… связи с… [его] естественнонаучным, обезличенным, интеллектуальным наследием» . Таким образом, теория объектных отношений характеризуется заметным смещением акцента - от поиска удовольствия к поиску объекта (Butler & Strupp, 1991). Следовательно, «первоочередной задачей теоретиков объектных отношений является выяснение той роли, которую играют человеческие взаимоотношения в развитии личности». Если пик развития теории объектных отношений в американском психоанализе пришелся на последние 20-25 лет, важно иметь в виду, что три главных ее основателя - Фэйрберн, Винникот и Гантрип - писали про объектные отношения задолго до этого. Целый ряд публикаций Фэйрберна и Винникота появился в 1940-1950 гг., а работы Гантрипа выходили преимущественно в 1950-1960-х гг. Хотя большая часть этих работ была написана почти полвека назад, потребовалось некоторое время, чтобы высказанные идеи были осознаны и органично влились в американскую психологию.

Объект. «В психоаналитической литературе объекты - это почти всегда люди, части людей или символы того или другого. Эта терминология часто ставит в тупик читателя, привыкшего к пониманию "объекта" как "вещи", то есть чего-то неодушевленного» (Rycroft, 1973). Объекты могут быть внутренними или внешними, хорошими или плохими. «Внешний объект представляет собой [действительно существующего]… человека, место или вещь, наделяемые эмоциональной энергией [например, то, что мы видим или может потрогать]. Внутренним объектом является идея, фантазия или воспоминание, относящиеся к человеку, месту или вещи» (Hamilton, 1988). Репрезентация объекта. «Мысленное представление объекта» (Rycroft, 1973). «Я»– «Сознательные и бессознательные мысленные репрезентации, относящиеся к собственной персоне. …Внутренний образ» (Hamilton, 1988, р. 12). Я-репрезентация. Поскольку ««Я» определяется как "мысленная репрезентация", определение Я-репрезентации такое же, а именно, это мысленное представление себя».

Я-объект. «В чем состоит различие между «Я» и объектом… неясно, поэтому все это называется Я-объектом» (Hamilton, 1988). Здесь речь идет об отсутствии границ, когда смешиваются понятия собственного «Я» и объекта. Примером тому может служить сплавление, объединение переживаний. Частичный объект. «Объект, являющийся частью человека, например пенис или грудь. Различия между целостным [определение дано ниже] и частичным объектом заключаются… [соответственно] в том, что целостный объект воспринимается как человек, чувства и потребности которого не менее важны, чем собственные чувства и потребности индивида, в то время как частичный объект воспринимается исключительно как нечто, служащее для удовлетворения собственных потребностей индивида» (Rycroft, 1973). Целостный объект. «Объект, который признается субъектом как имеющий с ним сходные права, чувства, потребности и т. д. . Это означает способность реагировать на окружающих, как на чувствующих, дышащих людей со своими надеждами, опасениями, сильными и слабыми сторонами. Осознание частичного объекта, однако, даже не приближается к этому уровню. Наконец, объектные отношения, в которых речь идет о «структурных и динамических взаимоотношениях между Я-репрезентациями и репрезентациями объекта …». Эти «репрезентации» представляют собой «сложные когнитивные схемы, устойчивую организацию психических элементов».. Следующая цитата проясняет важность этих вопросов. «Функция внутренних объектных отношений является своеобразным шаблоном , который определяет чувства, убеждения, ожидания, страхи, желания и эмоции индивида по поводу важных межличностных взаимоотношений. Важно помнить о том, что эти интрапсихические образы не являются точными копиями раннего опыта, а сконструированы маленьким ребенком с его ограниченными познавательными возможностями и примитивными механизмами мышления. Таким образом, внутренний мир представляет собой сплав реального опыта и восприятия с мысленными репрезентациями, которые эволюционируют с ранних лет в соответствии с развитием когнитивных способностей ребенка и его актуальными переживаниями.» (Horner, 1991). Хотелось бы отметить, что упоминание о схемах и утверждение, что образы «сконструированы маленьким ребенком с его ограниченными познавательными возможностями и примитивными механизмами мышления» весьма напоминают взгляды Адлера (Sperry, 1992).

Постоянство объекта. «Способность поддерживать устойчивые взаимоотношения со специфическим, единичным объектом; или, наоборот, склонность отвергать замещения знакомого объекта, например, ребенок, проявляющий постоянство объекта, отвергает материнские ухаживания всех, кроме собственной матери, тоскует в ее отсутствие». Маргарет Малер, внесшая заметный вклад в наше понимание развития объектных отношений, рассматривала постоянство объекта таким образом: «способность распознавать и выдерживать любовные и враждебные чувства в отношении одного и того же объекта; способность концентрировать чувства на конкретном объекте; способность ценить объект за те его качества, которые не связаны с его функцией удовлетворения потребностей» (Mahler, Pine, & Bergman, 1975). Если процесс развития объектных отношений идет в нужном направлении, достигается постоянство объекта; кроме того, наблюдается укрепление идентичности.

Выводы. Вот некоторые базисные концепции, характерные для теории объектных отношений в целом, и для работ Фэйрберна, Винникота и Гантрипа, в частности. Таким образом, мы видим, что под термином Объект Подразумевается мысленная репрезентация человека или части человека (например, материнской груди), что объекты могут быть целостными или частичными, что они могут представляться в «хорошем» или «плохом» качестве (хорошее равносильно дающему удовлетворение, а плохое - не дающему удовлетворения), и что объектные отношения есть наши представления о своем «Я» и объектных схемах, а также о взаимодействиях между ними. Теоретики объектных отношений проявляли особый интерес к ранним годам жизни, поскольку наши «образы «Я» и образы объекта строятся из бесчисленных повседневных аффективных переживаний, которые сопровождают индивида с первого дня жизни или даже с более раннего периода» (Blanck & Blanck, 1986). Кроме того, много внимания уделяется отношениям младенца с человеком, осуществляющим за ним основной уход, обычно матерью. «Независимо от генетических особенностей младенца способность или неспособность матери налаживать отношения с ним является необходимым условиям психического здоровья ребенка. Хороший родитель, находящийся рядом с ребенком с первых дней жизни, является залогом психического здоровья» (Guntrip, 1975). В литературе описан ряд примеров гармоничных и негармоничных пар мать-ребенок, причем взаимодействие каждой из них влияет на типы объектных отношений, которые со временем разовьются у ребенка.

Психоанализ [Введение в психологию бессознательных процессов] Куттер Петер

10. Современные теории объектных отношений

В настоящее время в психоанализе можно выделить три разные теории и соответствующие им три понятия объектных отношений (Kernberg, 2001). В целом, все теории объектных отношений занимаются (если рассматривать с точки зрения психологии развития и психогенетических аспектов) вопросом влияния внутренних и внешних репрезентантов объектов на психическое развитие самости. Так, например, Фрейд различает, хотя и в неявной форме, оральный, анальный и эдипальный объект и связанные с ними бессознательные конфликты и фантазии, приводящие к структурированию психического аппарата. Следуя этой логике, теория объектных отношений изучает интернализацию опыта отношений в период психического развития маленького ребенка, структурообразующее влияние этого опыта, типичные для определенной стадии конфликты в отношениях, а также реактуализацию интернализованных объектных отношений в процессах переноса/контрпереноса.

Второе, более специфическое значение понятия объектных отношений (кляйнианцы, сторонники психологии Я, современные представители структурной теории, приверженцы психологии развития, члены группы независимых психоаналитиков) делает главный упор на структурирующее воздействие интернализованных объектных отношений и на важность бессознательных фантазий. В рамках этой модели (только что упомянутого второго, более специфического значения) особенно выделяется кляйнианская позиция. Она в бо?льшей степени сосредоточена на развитии и структуре внутренних объектов, в то время как психология Я традиционно уделяет больше внимания исследованию любых влечений (оральных, анальных, фаллически-нарциссических и т. д.).

Третий подход пытается интегрировать кляйнианские позиции и позиции психологии Я с установками теории объектных отношений. Кернберг, продолжая традиции Якобсон (Jacobson, 1964, 1971) и Малер (Mahler et al., 1975), а также Кляйн (Klein, 1962), предпринимает попытки интеграции теории влечений и репрезентантов (из психологии Я) с кляйнианской теорией. По Кернбергу, все либидинозные и агрессивные стадии развития зависят от судеб интернализованных объектных отношений. Только ранняя нейтрализация (десексуализация, деагрессификация) импульсов влечений способна обеспечить интеграцию репрезентантов самости и объектов. В основном Кернберг следует в русле фрейдовской дуальной теории влечений, рассматривая влечения как мотивационные системы более высокого уровня, а аффекты – как организующие компоненты. По Кернбергу, в отличие от Фрейда, не влечения, а аффекты являются основными психическими элементами. Они также являются структурными компонентами, которые затем организуют комплексные влечения и тем самым образуют более высоко организованные мотивационные системы. По Кернбергу, интрапсихический конфликт состоит не просто из компонентов защиты от влечений – Я против Оно или Я против Сверх-Я и т. д., – а существует между различными репрезентантами самости и объекта. При этом одна единица, состоящая из репрезентантов самости и объекта, представляет сторону желаний или влечений, а другая – защитную сторону. Таким образом, с позиции теории объектных отношений интрапсихический конфликт – это не конфликт по схеме импульс – защита; он всегда бывает проявлением интернализованных объектных отношений, которые завязаны на влечения и находятся в конфликте с другой единицей, состоящей из защитных репрезентантов самости и объектов. Формирование ментальной сферы понимается как развитие интрапсихических представлений о репрезентантах самости и объектов, проистекающих из первоначальных диадных отношений матери и ребенка и раскрывающихся через другие, более дифференцированные диадные, затем триадные, а также триангулярные структуры.

Существенные различия между основными течениями, существующими в рамках теории объектных отношений, связаны с подходами к решению вопросов о первичных мотивирующих силах в психической жизни человека (влечения и аффекты против объектных отношений), о существовании первичной или, напротив, вторичной агрессии (агрессии, вызывающей фрустрацию), о значении внешней реальности для формирования психических структур (бессознательные фантазии и внутренние объекты против реальных взаимоотношений с внешним миром), с пониманием переноса и контрпереноса, а также с использованием таких понятий психологии развития, как интернализация, эдипальная структура, и, наконец, с понятиями конфликта и психопатологии.

В кляйнианской теории объектных отношений особое значение придается бессознательной фантазии и внутренним объектам (Hinshelwood, 1989; Bott Spillius, 2002), и это отличает ее от других разновидностей теории объектных отношений. Определенные различия существуют уже во взглядах Фрейда и Кляйн на бессознательную фантазию. У Фрейда бессознательная фантазия означает что-то вроде бессознательного желания или предсознательных дневных грез. Фрейд считал, что фантазии происходят из сознательных или предсознательных дневных грез, которые затем вытесняются из-за их конфликтного характера. Тем самым Фрейд связывает понятие фантазии с моделью невротического конфликта. Фантазии в этом понимании часто оказываются компромиссными образованиями, в возникновении которых участвуют различные инстанции и системы. Но, по Фрейду, фантазии уже содержатся в бессознательном; существуя в виде представлений они являются здесь психическими репрезентантами влечения. Тем самым Фрейд в большей степени, чем Кляйн, усматривает корни бессознательной фантазии в бессознательных желаниях, в первичных мотивирующих силах, в психических репрезентантах влечений. Однако в своей концепции первичных фантазий Фрейд придерживался несколько иной точки зрения. Он считал, что существуют определенные филогенетически унаследованные первичные фантазии (фантазии о первичной сцене, кастрации и сексуальном совращении), которые оказывают структурирующее воздействие на психический аппарат.

Кляйн, напротив, видит в бессознательной фантазии первичные побудительные силы для всех психических действий. Кляйн считает, что определенные рудиментарные формы бессознательных фантазий являются врожденными и с самого начала жизни структурируют внутренние переживания и межличностные отношения. По мнению Кляйн, эти бессознательные врожденные фантазии гораздо сильнее влияют на психическое развитие младенца, чем внешние, реальные воздействия со стороны объектов. Внешние объекты необходимы для того, чтобы смягчить или скорректировать архаическую власть и конкретность врожденных бессознательных фантазий. В работе Айзекс (Isaacs, 1952) было дано определение кляйнианского понимания бессознательной фантазии, были установлены его многочисленные связи, а также принципиальные различия с фрейдовским пониманием фантазии. В этой работе фантазия определяется как первичное содержание бессознательных психических процессов и как психическое соответствие и репрезентант влечения. В этом определении фантазии эквивалентны репрезентантам влечения, представлениям и аффектам в фрейдовском понимании. Такое определение понятия фантазии дало возможность Кляйн выйти на теорию бессознательных внутренних объектов:

«Бессознательная фантазия – это подтверждение активности конкретно ощущаемых „внутренних“ объектов… Телесное ощущение влечет за собой психическое переживание, которое интерпретируется как отношение с объектом, с тем объектом, который вызывает это ощущение; который любит или ненавидит в зависимости от того, добрые или злые у него намерения… Так, неприятное ощущение психически репрезентируется отношениями с неким „злым объектом“, который стремится оскорбить субъект или причинить ему вред… И наоборот, младенец, когда его кормят грудью, ощущает некий объект, который мы можем идентифицировать как мать или молоко; но младенец идентифицирует его как некий объект в своем животике, у которого добрые намерения и который хочет доставить ему (младенцу) приятные ощущения» (Hinshelwood, 1989, S. 42).

Такие бессознательные фантазии характеризуются всемогуществом: желать означает сразу же реализовать, подумать – сделать, причем все это происходит одновременно. Эта теория бессознательной фантазии получила значительное развитие в теории мышления, разработанной Бионом (см. главу II.5). С помощью механизмов интроекции и проекции, действий, в которых проявляются одновременно бессознательные фантазии и объектные отношения, постепенно образуется сложный мир фантазий и отношений между внутренними объектами и самостью. Такой внутренний мир соответствует фрейдовской концепции «психической реальности» и структурирует переживания и поведение намного сильнее и дольше, чем реальные внешние воздействия. Мир внутренних объектов – это расширение фрейдовской бессознательной психической реальности с применением положений теории объектных отношений. Затем, в ходе дальнейшего развития кляйнианской теории объектных отношений, была совершена попытка сформулировать все описанные Фрейдом импульсивные (инстинктивные) желания, а также и защитные механизмы Я в понятиях бессознательных фантазий и внутренних объектных отношений, в отдельных механизмах защиты отыскать всю гамму сложных неосознаваемых объектных отношений и бессознательных фантазий о них. По этой теории, внутренние объекты – это «предопределенные судьбами бессознательных (обусловленных влечениями) фантазий внутренние переживания внешних объектов» (Bacal & Newman, 1990, S. 81). Так же как и репрезентанты самости и объектов (теория репрезентантов Сандлера), они обладают качеством психического репрезентатора, при этом, правда, они конкретнее, чем внутренние картины представлений. Из этого определения бессознательной фантазии кляйнианская теория объектных отношений делает вывод, что «вся психическая активность <…> основывается на фантазийных отношениях с объектами, включая образы восприятия, которые в фантазии представляются как конкретная, прочувствованная телом предварительная форма психического запечатления, и мысли, которые переживаются как объекты» (Hinshelwood, 1989, S. 41).

В подходе к стадиям психического развития, нарциссизма и эдипальной позиции кляйнианская теория объектных отношений также существенно отличается от других теорий объектных отношений (Roskamp & Wilde, 1999). Теория Кляйн о позициях развития, которые, в отличие от разработанной Фрейдом концепции стадий развития, никогда до конца не преодолеваются и не завершаются, а динамично проявляются в течение всей жизни, обозначает когнитивно-аффективные, психические состояния Я (страхи, защиту, интернализованные объектные отношения). Параноидно-шизоидная позиция характеризуется нарциссично структурированными объектными отношениями. В отличие от Фрейда Кляйн предположила, что не существует первично-нарциссической стадии, которая была бы дообъектной, бесконфликтной и свободной от страхов. В параноидно-шизоидной позиции на первый план выходит страх перед уничтожением самости «злыми» объектами и аспектами самости. Постепенно идеализация доброй самости и добрых объектов переходит в реалистическое восприятие, позволяя возникнуть столь важному для развития доброму внутреннему объекту. На этой стадии развития формируются отношения с так называемыми частичными объектами, с конкретно ощущаемыми внутренними объектами, которые чаще всего сопоставляются с частями тела или внутренними органами. А в депрессивной позиции на первый план выдвигается переживание амбивалентности, интеграция аспектов самости и объектов, которые воспринимаются как добрые или злые. Здесь страх связан с сохранением объекта, с его утратой или виной из-за возможного нанесения ему вреда, а также с последующими попытками исправить ситуацию. Нарциссически структурированные отношения, основанные на проекциях частей самости и интроекции частей объектов (и потому нарциссические по своей сути, см. работу Фрейда о Леонардо – Freud, 1910с), подвергаются модификации и уступают место объектным отношениям, характеризующимся заботой об объекте и самости.

Концептуализация эдипальной стадии и эдипальной позиции также отходит от фрейдовского представления и других теорий объектных отношений. Бриттон (Britton, 1992) строит модель, которая связывает друг с другом динамику, структуру и качество объектных отношений, характерных для депрессивной позиции и эдипальной ситуации. Все три позиции (параноидно-шизоидная, депрессивная, эдипальная), по мнению кляйнианцев, никогда полностью не преодолеваются, а находятся в динамическом взаимодействии. Общие структурные моменты депрессивной позиции и эдипальной ситуации обнаруживаются в переходе от отношений с частичными объектами к отношениям с целостными объектами, в выявлении амбивалентности и интеграции самости. Представления о самости и объектах, полностью расщепленных в параноидно-шизоидной позиции на идеальные, только добрые, и преследующие, злые, в депрессивной и эдипальной ситуации уступают место их интеграции: «В депрессивной позиции приходится отказываться не только от обладания объектом, но и от мечты о полном обладании страстно желаемым родителем» (Roskamp & Wilde, 1999, S. 179). В депрессивной и эдипальной ситуации необходимо будет признать свою разделенность с объектом и его инакость, а также тот факт, что объект поддерживает с другими объектами разнообразные отношения, из которых исключена самость. Эта основополагающая структура признания разобщенности и инакости образует общий структурный элемент для депрессивной и эдипальной ситуации и ведет к признанию трех основных «фактов человеческой жизни» («facts of life» – Roger Money-Kyrle): груди как потенциально доброго объекта; творческого характера отношений родителей, которые способны зачать ребенка и подарить ему жизнь; смерти. Триангулярная структура объектных отношений также представляет собой общий элемент эдипальной и депрессивной позции.

Из книги Психоаналитическая диагностика [Понимание структуры личности в клиническом процессе] автора Мак-Вильямс Нэнси

Традиция объектных отношений В то время как Эго-психология намечала пути теоретического понимания пациентов, психологические процессы которых описывались структурной моделью, некоторые теоретики в Европе, особенно в Англии, были привлечены другими типами

Из книги ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ РАЗВИТИЯ автора Тайсон Роберт

Глава 5. ОБЗОР ТЕОРИЙ ОБЪЕКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ В последние десятилетия проводилось множество исследований в области теории объектных отношений и может создаться впечатление, что понятие объектных отношений имеет менее давнюю историю, нежели на самом деле. Объект появляется

Из книги Тяжелые личностные расстройства [Стратегии психотерапии] автора Кернберг Отто Ф.

РАЗВИТИЕ ОБЪЕКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ТЕОРИИ ФРЕЙДА Фрейд указывал, что восприятие значимости других людей и неудачи в отношениях с ними определяют природу, характер и функционирование внутрипсихических структур. Ранее, в 1895 году, он заявил, что опыт вознаграждения и

Из книги ШИЗОИДНЫЕ ЯВЛЕНИЯ, ОБЪЕКТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И САМОСТЬ автора Гантрип Гарри

Глава 6. РАЗВИТИЕ ОБЪЕКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ При описании связанной с развитием структуры для развертывающихся стадий в объектных отношениях, мы сосредоточивали особое внимание на том, как взаимодействия значимые с другими людьми оказывают воздействие на происхождение,

Из книги Сексуальные отношения [Секс и семья с точки зрения теории объектных отношений] автора Шарфф Дэвид Э.

СТАДИЯ ТРИАДНЫХ ОБЪЕКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ До этого момента мы рассматривали диадные объектные отношения. Теперь, когда исследователи стали уделять больше внимания ранним взаимоотношениям отца с младенцем, мы пришли к более ясному пониманию того, что младенец способен

Из книги Психоанализ [Введение в психологию бессознательных процессов] автора Куттер Петер

ПРЕВРАЩЕНИЕ ТРАНСФЕРЕНТНЫХ ЧАСТИЧНЫХ ОБЪЕКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ДЕЙСТВИЕ Мисс О. Семнадцатилетняя девушка с пограничной патологией и преимущественно инфантильными и сценическими особенностями характера приняла таблетку успокоительного лекарства перед встречей с

Из книги Психотерапия. Учебное пособие автора Коллектив авторов

ЭГО-ПСИХОЛОГИЯ ОБЪЕКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ В критике вышеприведенных подходов воплощены многие из моих собственных теоретических мыслей о нормальном и патологическом нарциссизме (см. также Kernberg, 1975, 1976, 1980). Обобщая, добавлю, что мой подход отличается от традиционной

Из книги Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа автора Калшед Дональд

ПОДХОДЫ, ОСНОВАННЫЕ НА ЭГО-ПСИХОЛОГИИ И ТЕОРИИ ОБЪЕКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ Подход, основанный на Эго-психологии и теории объектных отношений, имеет много источников, британских и американских. К нему я отношу и свои собственные идеи о терапии в условиях госпиталя.Томас Мэйн (Main,

Из книги автора

(2) Потребность спасать эго посредством внутренних объектных отношений. Когда произошел обусловленный страхом уход от внешней реальности, шизоидный индивид сталкивается с двумя противостоящими друг другу потребностями, каждая из которых должны быть удовлетворена:

Из книги автора

XII. ТЕОРИЯ ОБЪЕКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ПСИХОТЕРАПИЯ: ОБЩИЕ

Из книги автора

XV. ХАЙНЦ ХАРТМАНН И ТЕОРЕТИКИ ОБЪЕКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Из книги автора

Приложение 1. Теория объектных отношений и семья Мой опыт показывает, что для клинического понимания сексуальности и жизни супружеских пар наиболее полезна теория, развиваемая британской школой объектных отношений. Она объединяет точки зрения таких независимых

Из книги автора

2.3. Психология Я и теория объектных отношений С точки зрения психологии Я и теории объектных отношений, психические структуры возникают в результате взаимодействия трех факторов: конфликтов, типичных для развития и для определенных позиций; травматических

Из книги автора

5.3. Типичные расстройства объектных отношений Перечисленные защитные механизмы находятся в тесной зависимости от типичных отношений с внутренними объектами, расщепленными на хорошие, идеализированные и плохие, преследующие. Хотя репрезентанты самости и объектов

Из книги автора

Школа объектных отношений В то время как эгопсихология намечала пути теоретического понимания пациентов, психологические проблемы которых описывались структурной моделью, некоторые теоретики в Европе (особенно в Англии) были привлечены другими типами бессознательных

Из книги автора

Представители теории объектных отношений Мелани Кляйн и Уилфред БионРаботы Мелани Кляйн и Уилфреда Биона, в которых они исследовали влечение к смерти и его персонификации в ужасающих «объектах» фантазийных систем бессознательного у детей самых младших возрастов и/или

отношения человека к окружающему его миру людей и вещей, основанные на восприятии реальных или воображаемых объектов и возможных способов взаимодействия с ними.

Представления об объектных отношениях содержались в некоторых работах З. Фрейда. Они не получили у него детализированного обсуждения, но тем не менее дали необходимый толчок для исследовательской и терапевтической деятельности тех психоаналитиков, которые не только обратили внимание на важность изучения объектных отношений, но и попытались создать соответствующую теорию. Во всяком случае в таких работах З. Фрейда, как «Скорбь и меланхолия» (1917) и «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921), можно обнаружить размышления основателя психоанализа об отношениях человека к тем или иным сексуальным, любовным объектам.

Так, в работе «Массовая психология и анализ человеческого Я» он писал об идентификации как самом раннем проявлении психологической связи мальчика с другим лицом: с матерью – чисто сексуальная захваченность объектом, с отцом – идентификация по типу уподобления. При этом З. Фрейд отмечал разницу между идентификацией с отцом и «объектным избранием отца». В первом случае отец есть то, чем человек хочет быть, во втором – то, чем он хочет обладать. При невротическом образовании симптомов идентификация может иметь более сложную ситуацию, как это наблюдается, например, в том случае, когда маленькая девочка испытывает тот же симптом болезни, как и ее мать, скажем, мучительный кашель. В этом случае идентификация означает или враждебное желание занять место матери, и симптом выражает объектную любовь к отцу (он реализует замену матери под влиянием чувства виновности), или симптом равен симптому любимого лица, когда «идентификация заняла место объектного выбора, объектный выбор регрессировал до идентификации».

По мере развития теории и практики психоанализа среди части психоаналитиков стал возрастать интерес к исследованию объектных отношений. Если З. Фрейд акцентировал внимание на объекте как источнике сексуального удовлетворения человека, то психоаналитики М. Балинт, Д. Винникотт, М. Кляйн, М. Малер, У. Фейрбейрн и другие сместили исследовательский интерес в плоскость изучения того, как в процессе развития ребенка формируются отношения, оказывающие воздействие не только на восприятие ребенком внешних объектов, но и на организацию его жизнедеятельности в зависимости от этих объектов. Поиск объекта, его восприятие, реальные и фантастические представления о нем, создание целостного образа объекта, его включение в историю развития индивида, соотнесенность с психическими функциями, реакциями и механизмами защиты человека – все это является предметом осмысления психоаналитиков, подходящих к изучению психических заболеваний и лечению пациентов с позиций объектных отношений.

З. Фрейд исходил из того, что на оральной и анальных стадиях психосексуального развития ребенка имеет место расщепление влечений, когда, по сути дела, ребенок не воспринимает ни других людей, ни самого себя в качестве целостного объекта, который становится значимым для него в качестве такого лишь на эдипально-фаллической фазе развития, когда в процессе психического овладения внешним объектом формируется внутренний целостный образ его. Последующие психоаналитики осуществили более детальный анализ формирования объектных отношений на предэдипальных стадиях развития ребенка.

М. Кляйн (1882–1960) высказала предположение, что в течение первых месяцев жизни ребенка он начинает ощущать грудь матери в качестве «хорошего» или «плохого» объекта. В силу недостаточной интегрированности его психики ребенок ощущает сильный контраст между «хорошей» и «плохой» грудью и его восприятие этого объекта сопровождается расщеплением отношения к нему. Вместе с тем, как полагала М. Кляйн, уже в течение первых трех-четырех месяцев жизни ребенка «хороший» и «плохой» объект не полностью отделены друг от друга в его психике: в своем «хорошем» и «плохом» качестве материнская грудь сливается у ребенка с ее телесным присутствием; на ранних стадиях его развития складывается определенное отношение ребенка к матери как первому объекту. Благодаря процессам проекции и интроекции этот внешний для ребенка объект переводится во внутренний план. Внешняя и внутренняя «хорошая» грудь «становится прототипом всех полезных и удовлетворяющих объектов», в то время как «плохая» грудь – «прототипом всех внешних и внутренних преследующих объектов».

На ранних стадиях своего развития ребенок воспринимает грудь матери в качестве частичного объекта. Как только младенец направляет свой интерес на другие объекты помимо груди матери, происходит становление процесса, являющегося чрезвычайно важным для расширения сферы объектных отношений. Но лишь со временем ребенок оказывается способным не к частичному, а целостному восприятию объектов. Обращая внимание на это обстоятельство, некоторые психоаналитики сосредоточили внимание на рассмотрении переходной стадии от частичного к целостному объекту.

У. Фейрбейрн (1890–1964) выдвинул утверждение, согласно которому сексуальное влечение человека стремится не к удовольствию, а к объекту, оно является импульсом, направленным на поиск другого человека. Развитие индивида зависит от человеческого объекта, от его отношений с ним, в рамках которых происходит переход от незрелых к более зрелым объектным отношениям. В этом плане сексуальное влечение выступает в качестве особой техники установления объектных отношений.

Д. Винникотт (1896–1971) ввел в психоаналитическую литературу понятие «переходный объект». Он исходил из того, что у детей в возрасте от четырех месяцев до одного года может проявляться особая привязанность к отдельным предметам, будь то часть своей одежды, одеяла, которые они с удовольствием сосут, хватают ручками, прижимают к себе. Отношение к таким переходным объектам составляет промежуточную область опыта ребенка, на долгое время способного сохранить для него свою значимость. С точки зрения Д. Винникотта, переходный объект является необходимой частью детского опыта, позволяющего ребенку осуществлять переход от орального отношения к первому объекту (грудь матери и она сама), к таким объектным отношениям, которые свидетельствуют об установлении реальных взаимосвязей между внутренним и внешним миром человека. Наряду с этим он выступил с идеей, в соответствии с которой формирование психики индивида происходит под знаком значительного влияния объекта, рассматриваемого в качестве как внутреннего, так и внешнего объекта.

Согласно М. Малер (1897–1985), в возрасте двух лет у ребенка начинает проявляться устойчивость и постоянство в эмоциональном отношении к объекту. Внешний объект воспринимается им не в его расчлененности как «хороший» и «плохой», а в его целостности. В отсутствие этого объекта у ребенка сохраняется внутренний образ его, что способствует не только установлению тесной связи между реальным, воображаемым объектом и психическим овладением им, но и идеализации объекта. Установление постоянных объектных отношений свидетельствует о формировании устойчивой психической структуры индивида. Вместе с тем формирование объектных отношений может происходить под знаком сепарации-индивидуации. В целом, М. Малер рассматривала объектные отношения через призму симбиоза между матерью и ребенком и процесса сепарации-индивидуации.

Становление и развитие объектных отношений на ранних этапах жизни ребенка существенным образом сказывается на последующих отношениях взрослого человека с окружающим его миром, другими людьми и самим собой. Объектные отношения человека – это прежде всего его внутренние отношения, формирование которых осуществляется под воздействием соответствующих способов восприятия мира, адекватных или неадекватных реакций на него, нормальных или патологических форм защиты, возникающих в раннем детстве и дающих знать о себе в жизни взрослых людей. Поэтому различного рода нарушения в объектных отношениях ребенка способны привести к таким последствиям, которые чреваты невротизацией взрослого человека.

Так, М. Кляйн полагала, что страхи, связанные с фантазиями ребенка о нападении на него «плохого», преследующего объекта («плохая» грудь матери станет пожирать младенца точно так же, как он в своих фантазиях кусал, разрывал и уничтожал ее) являются основой для возникновения ипохондрии. Тревога преследования с самого начала включается в отношение ребенка к объектам. По мнению М. Кляйн, жизненно важную роль в раннем развитии ребенка играет как тревога преследования, так и депрессивная тревога, являющаяся следствием конфликта между его любовью и ненавистью. Если в процессе формирования ребенком целостных объектов преодоление этой тревоги преследования и депрессивной тревоги происходит удачно, то тем самым закладывается одна из важнейших предпосылок нормального развития. Если же происходят нарушения в объектных отношениях, то «младенческий невроз» не только не преодолевается, но, напротив, становится питательной почвой для развития невротических заболеваний взрослого человека, поскольку расщепление между хорошими и плохими объектами усиливается, интеграция психики затрудняется, чувство преследования укрепляется, ненависть и атака на объекты, которые ощущаются как преследующие, приобретают доминирующее значение, враждебность и агрессия усиливаются.

М. Балинт (1896–1970) призвал к пересмотру классической психоаналитической теории с точки зрения необходимости уделения большего внимания развитию объектных отношений. По его мнению, «любой невротический симптом означает также нарушение объектных отношений, а индивидуальные изменения – это только один из аспектов этого процесса». В этом плане классические источники психоаналитической теории (обсессивный невроз и меланхолия) являются лишь пограничными ситуациями из-за значительной удаленности от своих объектов. Поэтому необходима такая теория, которая давала бы достоверное описание развития объектных отношений.

С точки зрения М. Балинта важной областью исследования новой теории должно стать поведение аналитика в психоаналитической ситуации, представляющей собой объектные отношения. Наблюдения за тем, как развиваются и изменяются эти объектные отношения, которые подвергаются влиянию фрустрации и удовлетворения и, в свою очередь, оказывают воздействие на желания, потребности, бессознательные процессы у обоих участников анализа, представляются важными, способными стать «наиболее важным источником материала для теории развития объектных отношений». По мнению М. Балинта, наиболее существенным является то, что психоанализ должен основываться на языке и раскрытии переживаний, включающих в себя психологию не одного человека (пациента), а двоих людей (пациента и аналитика).

Теоретическая разработка объектных отношений привела к определенным изменениям в психоаналитической технике. Если в классическом психоанализе аналитик придерживался принципа абстиненции, выступал в качестве непрозрачного зеркала, то с учетом объектных отношений некоторые психоаналитики стали принимать на себя проективные патологические проявления переноса и обращать большее внимание на развитие отношений между аналитиком и пациентом. Если раньше психоаналитик старался не вовлекаться в какие-либо отношения с пациентом, сосредоточивая свои усилия на толкованиях и конструкциях, то теперь он стал использовать объектные отношения в качестве инструмента эмпатической связи с регрессивными переживаниями больного. Если традиционный психоанализ апеллировал к внутреннему развитию пациента, то ориентация современного психоанализа объектных отношений предполагает углубленное рассмотрение аналитиком становления, роста и обогащения отношений между пациентом и терапевтом.

по материалам Винникот Д.В. Маленькие дети и их матери /пер. с англ. - М: Класс, 1998.
Винникотт Д. Игра и Реальность - М: Институт Общегуманитарных Исследований, 2002. - 288 с.

В русском языке существует понятие «внутренний мир». Немецкие исследователи пользуются термином «Umvelt», обозначающим среду, существующую в человеке. С точки зрения психологии развития «прошлые отношения» всегда присутствуют в нас. Их изучает психоаналитическая теория объектных отношений.

Термин «объектные отношения», замечает в этой связи Н. Мак-Вильямс, не совсем удачен. Объект в психоанализе это в основном человек. Говоря об объектных отношениях, имеют в виду отношение к ребёнку близких ему людей. Эти интроекты, или усвоенный опыт бережного, наплевательского, требовательного и т.д. отношения, продолжают жить во взрослой личности и влиять на восприятие других людей.

По Дональду Винникотту, объектные отношения - это опыт. Первый опыт ребёнка - то, как пестует его мать, и этот опыт даёт ему ощущение доверия к окружающему его миру. Позднее младенец испытывает тревогу и смотрит на мать для получения аффективного ключа относительно безопасности или опасности незнакомого человека. Фактически, в этот момент ребёнок впервые разделяет с другим человеком свои внутренние переживания.

Винникотом высказаны фундаментальные предположения о развитии человеческой психики. Ему принадлежат идеи о потенциальном пространстве и о переходном объекте.

Ребёнок нуждается в объекте, который на время разлуки с матерью создаёт иллюзию её присутствия или, по крайней мере, её успокаивающих, защитных функций. Переходный объект, который прижимает к себе оставшийся без мамы ребёнок, служит защитой от тревоги, особенно тревоги депрессивного типа. Винникотт полагает, что феномен перехода, то есть иллюзорного опыта на границе между внешним и внутренним миром, начинает появляться в период от 4 до 12 месяцев, намеренно оставляя такой широкий интервал. Понятно, что выбранный на роль переходного объекта реальный предмет (плюшевый медведь, фланелевая пелёнка) обозначает грудь (или маму). Он обогащает ребёнка опытом символизации и предшествует умению адекватно оценивать реальность, в том числе различать фантазию и реальность.

Когда мать оставляет ребёнка одного на короткий срок, он испытывает тревогу и одновременно - пробуждение умственной активности и чувствительности. Он использует объект для сосания или другого аутоэртического удовлетворения, а также погружается в фантазии и мечты о маме, припоминая её и переживая иллюзорно вновь. Так возникает переходная область, или, в теории Винникота, потенциальное пространство между ребёнком и внешним миром. Если всё идёт хорошо, заключает Винникот, опыт переживания фрустрации помогает ребёнку постичь, что внешние объекты реальны. Когда сильное приспособление к потребностям ребёнка неоправданно затягивается, младенец обнаруживает себя в волшебном мире, где внешние объекты ведут себя идеально и никогда не разочаровывают его. Он развивается в галлюцинаторном, а не в реальном мире любимых и ненавистных объектов. Только неполная адаптация к потребностям ребёнка делает объекты реальными и развивает способность младенца выражать отношение к внешней реальности, адекватно оценивать её и думать о ней.

Можно сказать, что последовательность такова, резюмирует Винникот: сначала объектные отношения, а в конце применение объекта. Между тем в промежутке происходит, может быть, самое сложное в развитии человека, а именно следующее: субъект выводит объект (другого человека) за пределы зоны своего всемогущества. Восприятие объекта (другого человека) как внешнего феномена, а не как проекции, то естозначает признание Другого существующим автономно.

Это изменение означает, что субъект (ребёнок) разрушает внутренний объект (поскольку он становится внешним). Разрушение объекта выносит его за пределы всемогущества ребёнка. Вслед за этим возникает новый аспект объектных отношений. Объект (другой человек) может выдержать это разрушение, а может и нет. Другими словами, объекты выживают и тем самым дают субъекту возможность жить в мире объектов. Если у субъекта нет опыта, связанного с максимумом своей разрушительной силы, пишет Винникотт, то он никогда не переносит аналитика наружу, а следовательно, никогда не сможет пойти дальше, чем самоанализ с использованием аналитика как проекции части собственной личности.

Важно заметить, что опыт ознакомления с внешним миром зависит от способности самого объекта (другого человека) к выживанию. Выжить в данном контексте означает «не атаковать в ответ». Важная работа, которую совершает мать - это стать первым человеком, который позволит ребёнку получить опыт позитивной ценности деструктивности. Ценой всего этого, указывает Винникотт, становится принятие разрушений, происходящих в бессознательных фантазиях. Они становятся реальными, то есть пригодными для использования. Деструктивность и выживание объекта вопреки разрушению способствуют созданию общей для людей реальности, которую субъект может использовать и которая может воздействовать на него в ответ.

Хорошая мать активно приспосабливается к потребностям ребёнка, и в самом начале, адаптируясь к ребёнку на все сто процентов, мать создаёт иллюзию того, что её грудь является частью ребёнка. Вот он голоден, проявил недовольство, и грудь тут же возникла из ниоткуда. Материнская грудь, полная тёплого и сладкого молока, находится как бы под магическим контролем младенца. Хорошая мать обеспечивает ребёнку эту иллюзию а затем постепенно разрушает её. Она фрустрирует его (ведёт себя так, что ребёнок испытывает досаду и обиду) в соответствии с возможностями ребёнка. В нашем примере - ребёнок может несколько минут подождать, пока подогревается бутылочка с едой, школьник может спокойно потерпеть полчаса-час, пока сготовится обед, взрослый может заказать пиццу на дом, если захотел есть, а дома ничего не приготовлено. Напрасно ожидать от голодного младенца, что он подождёт часик своего кормления, и неразумно ставить перед школьником задачу пообедать самому, когда холодильник совершенно пуст.

По мере взросления стопроцентное приспособление к нуждам младенца постепенно ослабевает. Чем старше ребёнок, тем больше его возможности справляться с тревогой и досадой (фрустрацией). Наиболее фрустрирующая ситуация для младенца - это уход мамы. Пережить отсутствие мамы на недолгий срок малышу помогает переходный объект.

Если мать достаточно хорошо адаптирована к нуждам ребёнка, у него возникает иллюзия, что существует внешняя реальность, соответствующая собственной способности ребёнка создавать что-то новое. Главная задача хорошей матери, по Винникоту, - предоставление ребёнку возможности для создания такой иллюзии и затем её разрушение. Чуткость матери на самых ранних этапах жизни позволяет ребёнку справиться с огромным шоком, связанным с потерей всемогущества и обрести связь с объективно воспринимаемыми предметами. Так благодаря достаточно хорошей матери ребёнок обретает способность понимать и принимать реальность.

Развитие Эго происходит в потенциальном пространстве между внутренним и внешним миром. Некоторые паттерны и тенденции роста могут быть унаследованы генетически, пишет Винникотт, но всё равно без хорошей поддержки со стороны социального окружения в эмоциональном развитии индивида ничего не произойдёт. Основой всего этого является идея зависимости индивида, которая из полной превращается в относительную и затем в независимость. Человек никогда не обретает независимости от своего социального окружения, поскольку в нём происходит постоянное размывание чёткой границы между Я и не-Я посредством проективной идентификации. Он, однако, может почувствовать себя свободным и независимым в той мере, насколько это позволяет ему чувствовать себя счастливым и ощущать собственную идентичность.

Винникотт подчёркивал, что терапевт должен создать возможности для развития «подлинного Я» пациента и для этой цели ему не следует «сталкиваться» с пациентом в некоторые моменты терапевтической регрессии. Оптимальная функция терапевта при этих условиях, говорил он, - быть объектом, который «осуществляет холдинг» (по определению Винникотта, holding это всё то, что мать делает, кем она является для своего младенца). Терапевт становится пациенту кем-то вроде матери, восполняет пациенту нехватку нормальной материнской заботы. В такие моменты, полагает Винникотт, происходит молчаливая регрессия вплоть до самой примитивной зависимости от аналитика, воспринимаемого как «держащая на руках мама». Винникотт считает интуитивное эмпатическое присутствие аналитика более ценным, нежели нарушающая душевное равновесие и воспринимаемая как вмешательство словесная интерпретация.

Эта концепция связана с теорией Биона о том, что настроенность матери на младенца (Бион называл её «грёзами») позволяет ей интуитивно уловить и соединить воедино рассеянные и фрагментированные примитивные переживания ребёнка. Интуиция матери, говорит Бион, становится «контейнером» (container), который организует спроецированное «содержание» (content). Это содержание было спроецировано (то есть изгнано, выброшено наружу из внутреннего мира) поскольку было неприемлемым (вызывало зависть, ненависть, досаждало) или фрустрировало ребёнка каким-либо другим образом.

Подобным образом разбросанные, искажённые, патологические элементы переживаний регрессировавшего пациента проецируются на аналитика, так что пациент использует терапевта как «контейнер» для организации всех тех переживаний, которые сам по себе не может ни вынести, ни оформить.

В профессиональной литературе часто возникает путаница из-за этого. Как Винникотт, так и Бион подчёркивают, что терапевт инкорпорирует и интегрирует спроецированные пациентом аспекты происходящего, но Бион фокусируется на когнитивном аспекте ситуации, а Винникотт - на эмоциональном («холдинг»).