Одной из многих отличительных особенностей является иносказательность. Выражение "Колокола лить" - один из образчиков этого. Ведь, если задуматься, то словосочетание первоначально наталкивает на мысль исключительно о технологическом процессе - отливке колоколов. Занятие редкое, а в наши дни и подавно, но почему так известно выражение по этой теме, ставшее устойчивым .

Заглянем в историю этого ремесла. В старину технология отливки колоколов была довольно сложной по сравнению с нынешними совершенными технологическими процессами. Учитывая, полукустарные, по современным меркам, сложные способы производства колоколов мастера всегда находились под угрозой выпуска "некачественного товара". Слишком много факторов влияло на успешную отливку колокола. Какая-нибудь воздушная раковина при отливке могла лишить колокол "голоса".

Достаточное количество суеверий и примет возникло вокруг темы начала отливки колокола. Одна из примет сводилась к тому, что если до начала отливки пустить по селению какую-нибудь небылицу, скорость её распространения будет мерилом будущей звучности колокола, который предстоит отлить. Более того, если небылица, оказывалась в последствии правдой, это был уже настоящий "знак качества" будущей продукции.

Получается, что распространение заведомой не правдивой истории стало причиной возникновения выражения "Колокола лить", то есть говорить неправду, лгать. И если поначалу это был обычай, примета для успешного окончания важного дела, то со временем он стал обозначать обыкновенное вранье.

Попутно возникло выражение "заливать", в смысле, говорить неправду.

С развитием технологий появились колокольные заводы, в частности, в Москве, в районе Балканы - так называли местность за Сухаревой башней (строение на пересечении Садового кольца и Сретенки). Так вот суеверия и приметы привели ситуацию даже при более совершенных технологиях к тому, что на колокольных заводах были,практически, штатные сотрудники по генерированию всяких историй, предшествующих отливке новых колоколов.

Таким образом, причин для возникновения этих псевдоисторий было две:

• несовершенство технологий;
• склонность к суевериям.

Вкратце приведу одну "колокольную байку", чтобы читатель понимал, какого рода "лили колокола"

История про венчание

Во время венчания одной пары в церкви на Покровке, в момент прохождения вокруг аналоя с голов венчающихся сорвало брачные венцы и унесло аж через окна купола церкви, после чего венцы благополучно обосновались прямо на купольных крестах этой церкви и колокольни. При этом вступающие в брак, сами того не зная, оказались разлученными в детстве братом и сестрой. Случайная их встреча привела впоследствии к венцу, но Божье око не дремало и таким вот чудесным образом расстроило неправедную свадьбу. После этого рассказа толпы зевак приезжали посмотреть на венцы, кстати, их размеры никого не привели в замешательство (о венце для человека не могло быть и речи), да и до рассказов об этом "удивительном" случае никто не обращал внимания на эти венцы, а они там были изначально по воле архитектора.

Таких историй было придумано достаточное количество, что укрепило в дальнейшем устойчивость фразеологического оборота, связанного с распространением лживой информации, слегка сдобренной более-менее правдоподобными деталями. Но в обычном смысле негативное выражение " Колокола лить" значит просто врать, говорить заведомую ложь.

Фразеологизм «Лить колокола» значение

Пушку лить - пушкарь - брать на пушку - пулю отлить - получите с Пушкина.
Не правда ли, презанятнейшая фразеологическая цепочка . Началась она с одного суеверного обычая, а закончилась… А чем он; кончилась, вы сейчас узнаете сами.
Всем известны шуточные выражения, в которых упоминается фамилия великого поэта: «А кто за тебя делать (читать, писать, работать будет, Пушкин?», «Пусть Пушкин платит!», «Получишь с Пушкина»
Родословная этих очень не проста и на первый взгляд даже невероятна.
Познакомимся сначала с одним обычаем, который сложился на Ру­си еще в XIV веке.
В те времена отливка колокола была делом сложным, требующим и высокого мастерства, и хитроумных приспособлений, и, как полага­ли, соблюдения обрядов и учета примет. Тогда-то и вошло в обычай во время отливки колоколов распространять в народе самые нелепые слу­хи «от сглазу», без чего колоколу хорошо не отлиться, малиново не звенеть.
Послушайте, как описывает это В. Гиляровский в книге «Москва и москвичи»:
«Колокола льют!.. И тотчас же по всему рынку, а потом и по горо­ду разнесут нелепые россказни и вранье. И мало того, что чужие по­вторяют; каждый сам старается похлеще соврать и обязательно дейст­вующее лицо и место действия точно обозначить.
- Слышали, утром-то сегодня? Под Каменным мостом кит на мель сел… Народищу там!..
- Сейчас Спасская башня провалилась. Вся! И с часами. Только верхушку видать.
Новичок и в самом деле поверит, а настоящий москвич выслушает и вида не подаст, что вранье, не улыбнется, а сам еще чище что-нибудь прибавит. Такой обычай».
Так вслед за поверьем и само выражение колокол лить стало оз­начать: выдумывать невесть что, сказывать небылицы.
Занятный обычай слагать небылицы перекочевал со временем в другие отрасли литейного дела. Приступают на заводе к отливке ар­тиллерийских орудий, и город заполняется слухами один неправдопо­добнее другого. Это теперь уже мастера пушкарного дела пушку льют.
Ну а кто льет пушку? Конечно, пушкарь. Так, пушкарем стали именовать в народе всякого, кто был не прочь придумать невесть что.
Наладили на Руси изготовление свинцовых пуль - и вот пожалуй­ста: появляется новое выражение пули лить, а смысл-то прежний: вы­думывать всякую небывальщину. Правда, в значении наметились от­тенки: лить пули, пулю отливать - это не просто врать, а «завира­ясь, хвастать».
Тем временем пополнял свой тайный словарь и воровской мир. Он окрестил пушкой личное огнестрельное оружие, и на языке преступ­ников брать на пушку стало означать: вводить в заблуждение, брать на испуг.
Так, цепная реакция привела нас постепенно к совсем, казалось бы, объяснимому иносказанию получите с Пушкина. Этот каламбур строен на игре переносных значений слов пушка, пушкарь и фамилии Пушкин.
И пошел гулять в разговоре, на страницах книг шуточный крыла­тый оборот.

Вступительное примечание:
В настоящей статье из-за ограниченности публикации в 5000 знаков рассмотрение вытекающих из фразеологизма «лить колокола» выражений «лить пушки», «пушкарь» и «лить пули» намеренно опущено. Акцент статьи сделан на корнях возникновения традиции колокольных дела мастеров Москвы.

Иногда, просматривая любимые киношедевры обращаешь внимание на какую-нибудь мелочь, которая потом приводит к неожиданному результату. С этим я столкнулся и при просмотре кинокомедии «Женитьба Бальзаминова».

В знаменитом фильме по пьесе А.Н. Островского «За чем пойдешь, то и найдешь» перед появлением на заборе Бальзаминова в одежде башмачника прозвучала странная на первый взгляд фраза Домны Белотеловой (в исполнении Нонны Мордюковой). На новость о появлении в округе шайке разбойников она заявила:

«Может быть, это колокол льют».

Казалось бы, какая связь между шайкой разбойников и литьем колоколов?

Но странной фраза выглядит только потому, что в фильме опущена предшествующая фраза свахи:

«Красавина. Мало ли разговору, да всему верить-то нельзя. Иногда колокол льют, так нарочно пустую молву пускают, чтоб звончее был».

Что за обычай упомянул А.Н. Островский в своей пьесе?

Мониторинг Интернета дал такой результат: действительно была у колокольных дел мастеров Москвы (заметьте, не Руси, а именно Москвы!) такая традиция распускать нелепые слухи перед отливкой колоколов, дабы они «звончее» были. Но с появлением газет традиция эта постепенно сошла на нет, а вот ее отголоски остались. Возник фразеологизм «лить колокола», означающий «врать, распускать сплетни, слухи и небылицы», позднее «ужавшийся» до «заливать».

В основном вся имеющаяся в Интернете информация об этом фразеологизме сводится к пересказу в том или ином виде Н.П. Гилярова-Платонова, Н.П. Милюкова Н.П., И.М. Морица, В.И. Даля, В.А. Гиляровского.

Я процитирую только одного из них – А.П. Милюкова, жившего в 1830-е годы в Москве по соседству с заводами, отливающими колокола:

«Наша сторона была для всей Москвы источником самых эксцентрических сплетен и вымыслов. У колокольных заводчиков испокон века установилось поверье, что для удачной отливки большого колокола необходимо распустить в народ какую-нибудь нарочно придуманную сказку, и чем быстрее и дальше она разойдется, тем звучнее и сладкогласнее будет отливаемый в это время колокол. От этого-то и сложилась известная поговорка колокола льют, когда дело идет о каком-нибудь нелепом слухе».

Информация других авторов ничем по сути не отличается. Та же констатация факта традиционного распространения слухов перед отливкой колоколов и появления вследствие этой традиции фразеологизма «лить колокола – распускать слухи и небылицы».

Но до сих пор НИГДЕ и НИКЕМ не даны разъяснения о появлении самой традиции. По крайней мере, мониторинг Интернета дал отрицательный результат. А ведь традиция не могла появиться на пустом месте. Что же подвигло колокольных дел мастеров на принятие таких решений, чего они добивались, распространяя слухи?

Может быть сами изготовители колоколов объясняли когда-нибудь историю возникновения столь странной традиции. Но в книге потомственного литейщика колоколов из Ярославля Н.И. Оловянишникова «История колоколов» упоминается только факт такого московского обычая, да еще описание пары опять-таки московских слухов из «Коллекции «отлитых» историй».

Возможно в двух шагах от разгадки истории этого обычая стоял филолог В.Н. Вакуров, который еще в 1980 году писал:

«У древних славян существовала такая примета: если у кого звенит в правом ухе, то о нем говорят друзья, если в левом – враги. Считалось, что если начать говорить о ком-либо, то у него зазвенит в ухе. Эта мнимая связь между речью и звоном нашла отражение в образовании выражения «лить колокола» (Из Настольного календаря 1982 года).

Но конкретного объяснения этой мнимой связи В.Н.Вакуров так и не привел.

А если развить эту тему, то можно докопаться до истины! Ведь именно эта примета о звоне в ушах все и объясняет.

На Руси существовало поверье, что за правым плечом человека стоит его ангел-хранитель, а вот бесёнок всегда таится за левым. С этим связана и суеверная привычка сплевывать всегда через левое плечо. Поэтому, когда у человек звенело в левом ухе, считалось, что бесёнок ябедничает своему начальству на этого человека.

И это было также предзнаменованием дурных вестей или событий, поскольку суеверная молва также приписывает этому персонажу стремление всячески напакостить человеку.

Литью колокола предшествовала многомесячная работа по изготовлению формы. При заливке формы расплавленным металлом все имело значение – и температура расплавленного металла, и его состав, и скорость охлаждения отливки. Любые непредвиденные ситуации при этом могли привести к ухудшению звучания колокола или к его полному браку, что воспринималось суеверными мастерами как «сглаз», и потому родилась у литейщиков столь необычная традиция - распускать нелепейшие слухи и сплетни.

Это было своего рода оберегом - пока бесёнок, падкий до сенсаций, спешил к своему начальству с соответствующим докладом, литейщики спокойно занимались своим делом. Отсутствующий бесёнок не мог выведать у них секретный состав колокольного металла и тем более напакостить в сложнейшей операции - заливки колокольной формы расплавленным металлом.

Я не могу понять, почему указанные выше корифеи, знатоки русской словесности не смогли заметить столь очевидную связь между распространенным на Руси поверьем (звон в ушах) и традицией изготовителей колоколов распространять слухи и небылицы.

Также не могу понять, почему В.Н. Вакуров не развил свою попытку докопаться до истины и ограничился только упоминанием «мнимой связи между речью и звоном».

Может быть были еще какие-нибудь исследования столь необычной традиции литейщиков?

Ответа на это вопрос нет - тщательный мониторинг Интернета на наличие этой информации в открытом доступе дал отрицательный результат.

Соответственно, на дату публикации статьи (20 апреля 2016 года) изложенная мной версия истории возникновения обычая роспуска слухов и небылиц перед отливкой колокола является ПИОНЕРНОЙ, достойной знака копирайта ©.

Рецензии

Статьи похожего содержания, также содержащие цитаты из Островского и ссылки на Милюкова, с удивлением нахожу на сайтах:
http://esperanto-plus.ru/fraz/k/kolokola.htm
http://www.mybells.ru/statyi.php3?st=zvon

"... у кого звенит в правом ухе, то о нем говорят друзья, если в левом – враги..."
Мне всегда интересно, откуда берутся эти сведения? Ну почему бы филологу Вакурову не подтвердить свое утверждение источником: записано по словам бабушек из таких-то деревень; либо взято из такой-то былины или писания такого-то монаха-грамотея. Я, к примеру, читал и такую, тоже голословную, версию: "Звенит в правом ухе? Если вы одиноки, то встретите свою любовь. Если женаты или замужем, то ждите прибавления в семействе, например, рождения ребенка.
Звон же в левом ухе сулит беды и неприятности..."
Побродив по интернету, выяснил - источником являются записанные кем-то народные приметы (умиляет вывод филолога о том, что приметы сии зафиксированы у "древних славян" - он что, изучал поверья антов или склавинов?)
Что касается правого-левого, то ученые давно установили, что у индоевропейцев правое ассоциировалось со всем хорошим (справедливостью, светом), а левое - со всем плохим (зловещим, темным), поэтому русские поверья в данном случае - отражение языческих представлений индоевропейской общности. Однако для расшифровки понятия "лить колокола" фактор правого или левого уха не имеет никакого значения. Когда колокол отливали, он не звенел.

Инфа по приведенным ссылка знакома. Также внимательно читал книгу Оловянишникова.
У него в ней описаны и другие поверья. Так например, на любой стадии изготовления, перевозки и установки колокола категорически не допускались не православные люди и снохачи (по нынешним понятиям - приверженцы инцеста).
Вполне возможно, что Вакуров и указывал источники полученной им информации. Они просто не оцифрованы и не выложены в Инет. Ведь когда писал Вакуров, тогда Интернетом и не пахло
С уважением,

Московские слова, словечки и крылатые выражения Муравьев Владимир Брониславович

Колокола льют

Колокола льют

Нет ли в Москве разговору какого? - спрашивает у свахи Акулины Гавриловны Красавиной томящаяся от скуки и одиночества купеческая вдова «тридцати шести лет, очень полная женщина, приятного лица» Домна Евсигневна Белотелова.

На что сваха ей отвечает:

Мало ли разговору, да всему верить-то нельзя. Иногда колокол льют, так нарочно пустую молву пускают, чтоб звонче был.

В этой сцене из пьесы «Женитьба Бальзаминова» А. Н. Островский говорит о старинном московском обычае, одном из ритуальных действий колокольных мастеров-литейщиков.

Московские колокольные заводы, по авторитетному утверждению М. И. Пыляева, в XIX веке считались лучшими в России, получали они заказы и из-за границы. Большинство этих заводов находилось на Балканах, так называлась местность в Москве за Сухаревой башней (нынешние Балканские переулки; балкан - долина между возвышенностями, большой овраг).

Ученый-литературовед и автор мемуаров А. П. Милюков, живший в юности, в 1830-е годы, возле колокольных заводов, в своих воспоминаниях рассказывает о них: «Заводы эти постоянно напоминали нам о своем соседстве громозвучным звоном. В нашей улице было несколько обширных дворов, в глубине которых виднелись каменные здания с высокими трубами, а перед ними, под навесами на массивных столбах, висели большие колокола, ярко блестевшие свежей медью. Как только поднимали сюда вновь вылитый колокол, его тотчас же начинали пробовать и обзванивать, и в этом сколько угодно мог упражняться всякий, у кого только была охота и чесались руки. А так как заводы постоянно работали не только на Москву, но в разные губернии и для ярмарок, да и в охотниках звонить не было недостатка, то у нас во всякое время дня и даже по ночам слышен был густой, учащенный благовест, который для показания звучности нового колокола или силы рук упражняющегося дилетанта доходил до самых неистовых тонов…»

Но не только постоянный колокольный звон был отличительной чертой этого московского района. А. П. Милюков отмечает еще одну его особенность: «Наша сторона была для всей Москвы источником самых эксцентрических сплетен и вымыслов. У колокольных заводчиков испокон века установилось поверье, что для удачной отливки большого колокола необходимо пустить в народ какую-нибудь нарочно придуманную сказку, и чем быстрее и дальше она разойдется, тем звучнее и сладкогласнее будет отливаемый в это время колокол. От этого-то и сложилась известная поговорка „колокола льют“, когда дело идет о каком-нибудь нелепом слухе. Не знаю, кто занимался на заводах сочинением этих фантастических рассказов и каким путем они распространялись по городу, но колокольные повести свидетельствовали о живом, поэтическом воображении своих авторов…»

В обычае распускать слухи и выдумки, когда льют колокол, видны отзвуки старинных верований человека, у которого в числе защитных мер от злых сил была и такая, как отвлечение внимания этих сил от себя и своих дел, обман. Распускаемый слух как раз и имел целью отвлечь внимание недоброжелателей от колокола и занять его чем-то другим. Хозяева колокольных заводов очень верили в силу подобных действий. Н. И. Оловянишников (а нужно иметь в виду, что Оловянишниковы имели колокольный завод) сообщает, что «остроумные изобретатели таких слухов получали хороший гонорар за свои сочинения». Если колокол получался удачный, то следовало опровержение слуха: мол, это на таком-то заводе колокол слили, очень звонкий получился. Если же была неудача, в выдумке не признавались, и тогда слух, как пишет Н. И. Оловянишников, «переходил в легенду».

Некоторые колокольные выдумки сохранились в воспоминаниях современников.

Иные из них были весьма примитивны. Например, бродила из дома в дом какая-нибудь странница и всюду сообщала:

Появился человек с рогами и мохнатый, рога, как у черта. Есть не просит, а в люди показывается по ночам; моя кума сама видела. И хвост торчит из-под галстука. По этому-то его и признали, а то никому бы невдогад.

Иногда же придумывали историю позаковыристей. Вот, например, один из «колокольных» рассказов.

В одной церкви, на Покровке, венчал священник жениха с невестой, но, как повел их вокруг аналоя, брачные венцы сорвались у них с голов, вылетели из окон церковного купола и опустились на наружные кресты, утвержденные на главах церкви и колокольни.

Оказалось, что жених и невеста - родные брат и сестра. Они росли и воспитывались в разных местах, никогда не видали друг друга, случайно встретились, приняли родственное влечение друг к другу за любовь; беззаконный брак готов был уже совершиться, но Провидение остановило его таким чудесным образом.

Люди со всей Москвы съезжались на Покровку. Действительно, купола церкви Воскресения в Барашах, сооруженной в 1734 году, украшены золочеными венцами. Смотрели, удивлялись, ахали, и как-то в голову не приходило, что эти венцы украшают церковь уже почти сто лет, а размеры их так велики, что самые рослые новобрачные могли бы спокойно разместиться в этом венце, как в беседке. (Позже в Москве долгое время держалась легенда, что венцы на церкви Воскресения поставлены потому, что в ней императрица Елизавета тайно обвенчалась с Разумовским.)

А однажды вся Москва только и говорила о происшествии, случившемся накануне Николина дня (Никола зимний, 19 декабря). В тот день у генерал-губернатора был бал, и вдруг, в самый разгар танцев, ударил колокол на Иване Великом, и в тот же момент в зале погасли люстры и канделябры, лопнули струны на музыкальных инструментах, выпали стекла из окон, и леденящим холодом повеяло на танцующих. Испуганные гости бросились к дверям, но двери с грохотом захлопнулись, и никакая сила не могла их открыть. Наутро в бальной зале были найдены трупы замерзших и раздавленных, погиб и сам хозяин дома - генерал-губернатор.

Московские газеты объявили, что это - нелепая сказка, что никакого бала в генерал-губернаторском доме не было, что генерал-губернатор жив-здоров. Но тем не менее слухи о замерзших еще долго ходили по городу.

Московская полиция, расследуя слухи, иногда добиралась до их источника. Заводчикам, как вспоминает А. П. Милюков, «делали строгие внушения и даже отбирали у них подписки, чтобы они вперед при отливке колоколов не распускали вздорных и в особенности неблаговидных слухов, которые волнуют жителей и нарушают спокойствие города». Но заводчики, и дав подписку, все же продолжали придумывать все новые и новые нелепости.

Во второй половине XIX века «в связи, - как полагает Н. И. Оловянишников, - с увеличившимся распространением чтения газет» обычай распространять слухи при литье колокола пропал, но об одном из последних, а может быть даже последнем, он рассказал в книге «История колоколов и колокололитейное искусство».

В 1878 году лили самый большой колокол для храма Христа Спасителя, и на очередном заседании Комиссии по постройке храма ее председатель московский генерал-губернатор князь В. А. Долгоруков пошутил:

«- Надо бы, по древнему московскому обычаю, чтобы колокол звончее был, пустить какой-нибудь слух…

Все рассмеялись, а член Комиссии, известный в Москве П. Н. Зубов, подошел к председателю и шепнул ему что-то на ухо.

Князь Долгоруков взглянул на сидевшего против себя члена же Комиссии, необъятно толстого и громадного барона Б. и неудержимо расхохотался.

Что, что такое, ваше сиятельство? - заинтересовались все, но В.А. молчал.

Что случилось? Что?

Секрет… Большой секрет… Вот когда колокол будет хорош - тогда скажу…

А потом, по секрету, каждому члену Комиссии, конечно, кроме барона Б., князь Долгоруков и Зубов рассказали слух, который был настолько „подходящ“, что облетел всю Москву шепотом в гостиных и гремел в клубах и трактирах.

Только один барон Б. недоумевал, когда при всяком его появлении все „помирали со смеху“.

А Зубов сказал В. А. Долгорукову следующее: „Пустим слух, что барон Б. „в таком положении“…“

По месту пришлась эту шутка и облетела Москву. Колокол, весивший 1400 пудов, как известно, оказался очень хорошим».

В старинных пословицах колокольные выдумки называются вестями. Именно это слово употреблено в пословице, говорящей о самом явлении: «Колокола отливают, так вести распускают»; и в другой пословице, где говорится, что не всегда эта акция увенчивается успехом: «Вести-то пустили, да колокола не отлили»; и в третьей, из которой можно понять, что самые заковыристые выдумки, распространявшиеся по всей стране, своим происхождением обязаны московским Балканам: «Харитон с Москвы прибежал с вестьми».

В «Словаре живого великорусского языка» В. И. Даля наряду со старыми пословицами приводится более новое, краткое выражение - идиома с тем же смыслом: «Лить колокола - сочинять и распускать вздорные вести». После революции из старой формулы выбросили слово «колокола», и профессор Д. Н. Ушаков в первом советском «Толковом словаре русского языка» (1935–1940 гг.) зафиксировал новый вид старого выражения: «Заливать, аю, аешь, несов. - хвастливо врать, присочинять (простореч., шутл.). Это ты, брат, заливаешь».

В синонимическом ряду слов - врать, лгать, брехать, выдумывать, рассказывать басни, фантазировать, травить, раскидывать чернуху, пускать парашу, заправлять арапа, загибать, заливать - все эти слова говорят вроде бы об одном, но каждое по-разному: «брехать» - не то, что «фантазировать», и «загибать» - не то, что «заливать».

В слове «заливать» и сейчас еще сохраняется оттенок его старинного прототипа. «Заливать» - это значит рассказывать некую многосложную историю, в которой выдумка так переплетена с правдой или так на нее похожа, что самый недоверчивый скептик будет долго пребывать в сомнении: то ли верить, то ли нет.