В каких произведениях русской литературы созданы образы защитников Отечества и в чём эти произведения можно сопоставить с приведённым стихотворением?
Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!
Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри - не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»
И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки -
Французы тут как тут.
Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!
Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.
Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.
И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам…
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.
И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте же под Москвой,
Как наши братья умирали!»
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.
Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нами,
Все побывали тут.
Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась - как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять…
Вот затрещали барабаны -
И отступили бусурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри - не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не божья воля,
Не отдали б Москвы!
Показать текст целиком
В повести «Сотников» В.Быкова представлен образ настоящего защитника Отечества. Главный герой произведения отправляется на задание
несмотря на болезнь. Затем, когда он и его товарищ Рыбак попадают в плен, Сотников умирает, но не поддаётся захватчикам. Героизм солдата проявляется в его выносливости и желании сопротивляться, даже попав в заключение
. Антагонист героя – трусливый Рыбак
, который соглашается на сотрудничество с немцами, чтобы остаться в живых.
Данное произведение сопоставимо со стихотворением «Бородино» М.Ю.Лермонтова в изображении настоящих героев. Авторы сходятся в представлении о защитниках Отечества и считают, что они долж
Критерии
Роман Борисович Щетинин
Литература о Великой Отечественной войне прошла в своем развитии несколько этапов. В 1941--1945 гг. ее создавали писатели, отправившиеся на войну, чтобы своими произведениями поддержать патриотический дух народа, объединить его в борьбе с общим врагом, раскрыть подвиг солдата. Девиз времени «Убей его!» (врага) пронизал эту литературу -- отклик на трагические события в жизни страны, которая еще не ставила вопросов о причинах войны и не могла связать 1937-й и 1941 г. в один сюжет, не могла знать страшной цены, которую заплатил народ за победу в этой войне. Самой удачной, вошедшей в сокровищницу русской литературы, стала «Книга про бойца» -- поэма А. Твардовского «Василий Теркин». «Молодая гвардия» А. Фадеева о подвиге и гибели юных краснодонцев трогает душу нравственной чистотой героев, но вызывает недоумение лубочным описанием жизни молодежи до войны и приемами создания образов фашистов. Литература первого этапа по своему духу была описательной, неаналитичной.
Второй этап развития военной темы в литературе приходится на 1945--1950 гг. Это романы, повести, стихи о победе и встречах, о салютах и поцелуях -- излишне ликующие и триумфальные (например, роман С. Бабаевского «Кавалер Золотой Звезды»). Они не договаривали жуткой правды о войне. В целом прекрасный рассказ М. Шолохова «Судьба человека» (1957) утаил правду о том, куда попадали бывшие военнопленные после возвращения домой.
Настоящая правда о войне писалась в 60-- 80-е гг., когда в литературу пришли те, кто сам воевал, сидел в окопах, командовал батареей, бился за «пядь земли», побывал в плену. Литературу этого периода назвали «литературой лейтенантов» (Ю. Бондарев, Г. Бакланов, В. Быков, К. Воробьев, Б. Васильев, В. Богомолов). Писатели-лейтенанты писали не о победах на фронтах, а о поражениях, окружении, отступлении армии, о неумном командовании и растерянности в верхах. Аналитический дух «Севастопольских рассказов» вошел в отечественную литературу о войне XX в.
В 1965 г. в журнале «Новый мир» была опубликована повесть В. Быкова «Круглянский мост», пробившая брешь в лубочной литературе о войне. ...Оперативная группа партизанского отряда получает задание поджечь Круглянский мост, связывающий два берега: на одном -- немцы, на другом -- обескровленные партизаны. Мост охраняется днем и ночью немецкими часовыми. Майор Бритвин заметил, что каждый день утром по мосту проезжает повозка с бидонами молока для немцев, управляемая мальчонкой. Гениальная идея осенила майора: вылить молоко тайно от мальчика, начинить бидон взрывчаткой и, когда повозка будет на середине моста, поджечь бикфордов шнур... Взрыв. Ни моста, ни лошадки, ни мальчонки... Задача выполнена, но какой ценой? «Война -- это повод поговорить о хорошем и плохом человеке» -- эти слова Василя Быкова выражают суть новых задач, решаемых литературой о войне, -- дать безжалостный, трезвый анализ времени и человеческого материала. «Война заставила многих раскрыть глаза в изумлении... невольно и неожиданно сплошь и рядом мы оказывались свидетелями того, что война срывала пышные покрывала... Любитель громких и правильных фраз порой оказывался трусом. Недисциплинированый боец совершал подвиг» (В. Быков). Писатель убежден, что войной в узком смысле должны заниматься историки, интерес же писателя должен быть сосредоточен исключительно на нравственных проблемах: «кто в военной и мирной жизни гражданин, а кто -- шкурник?», «мертвые сраму не имут, а оставшиеся в живых перед мертвыми?» и других.
«Литература лейтенантов» сделала картину войны всеохватной: передовая, плен, партизанский край, победные дни 1945 г., тыл -- вот что в высоких и низких проявлениях воскресили К. Воробьев, В. Быков, Е. Носов, А. Твардовский.
Повесть К. Д. Воробьева (1919--1975) «Убиты под Москвой». Ее напечатали в России лишь в 80-х гг. -- страшились правды. Название повести, как удар молота, -- точное, краткое, вызывающее немедленно вопрос: кем? Военачальник и историк А. Гулыга писал: «В этой войне нам не хватало всего: машин, горючего, снарядов, винтовок... Единственно, что мы не жалели, -- так это людей». Первая и вторая главки -- экспозиционные. Немцы теснят армию к Москве, и на передовую посылают кремлевских курсантов, «по-мальчишески звонко и почти радостно» реагировавших на пролетавшие юнкерсы, влюбленных в капитана Рюмина -- с его «надменно-иронической» улыбкой, затянутой и стройной фигурой, со стеком-хворостиной в руке, с фуражкой, чуть-чуть сдвинутой на правый висок. Алеша Ястребов, как и все, «нес в себе неуемное, притаившееся счастье», «радость гибкого молодого тела». Описанию юности, свежести в ребятах соответствует и пейзаж: «...Снег -- легкий, сухой, голубой. Он отдавал запахом антоновских яблок... ногам сообщалось что-то бодрое и веселое, как при музыке». Ели галеты, хохотали, рыли окопы и рвались в бой. И не догадывались о подступавшей беде. «Какая-то щупающая душу усмешка» на губах майора НКВД, предупреждение подполковника, что 240 курсантов не получат ни одного пулемета, насторожили Алексея, знавшего наизусть речь Сталина, что «мы будем бить врага на его территории». Он догадался об обмане. «В его душе не находилось места, куда улеглась бы невероятная явь войны», но читатель догадался, что мальчики-курсанты станут заложниками войны. Завязкой сюжета становится появление самолетов-разведчиков. Побелевший нос Сашки, неумолимое чувство страха не от того, что трусы, а от того, что у фашистов не жди пощады.
Рюмин уже знал -- «на нашем направлении прорван фронт», об истинном положении там рассказал раненый боец: «Нас там хоть и полегла тьма, но живых-то еще больше осталось! Вот и блуждаем теперь». «Как удар, Алексей ощутил вдруг мучительное чувство родства, жалости и близости ко всему, что было вокруг и рядом, стыдясь больно навернувшихся слез» -- так описывает Воробьев психологическое состояние главного героя.
Появление политрука Анисимова вызвало надежду. Тот «призвал кремлевцев к стойкости и сказал, что из тыла сюда тянут связь и подходят соседи». Но это был очередной обман. Начинался минометный обстрел, показанный Воробьевым в натуралистических подробностях, в страданиях раненного в живот Анисимова: «Отрежь... Ну, пожалуйста, отрежь...», -- умолял он Алексея. «Ненужный слезный крик» накапливался в душе Алексея. Человек «стремительного действия», капитан Рюмин понял: они никому не нужны, они пушечное мясо для отвлечения внимания противника. «Только вперед!» -- решает про себя Рюмин, ведя в ночной бой курсантов. Они не орали «Ура! За Сталина!» (как в фильмах), из их грудей рвалось что-то «бессловесное и жесткое». Алексей уже «не кричал, а выл». Патриотизм курсантов выразился не в лозунге, не в фразе, а в поступке. И после победы, первой в жизни, молодая, звенящая радость этих русских мальчишек: «...В пух разнесли! Понимаешь? Вдрызг!»
Но началась самолетная атака немцев. Художник К. Воробьев потрясающе изобразил ад войны какими-то новыми образами: «дрожь земли», «плотная карусель самолетов», «встающие и опадающие фонтаны взрывов», «водопадное слияние звуков». Слова автора как бы воспроизводят страстный внутренний монолог Рюмина: «Но к этому рубежу окончательной победы роту могла привести только ночь, а не этот стыдливый недоносок неба -- день! О если б мог Рюмин загнать его в темные ворота ночи!..»
Кульминация происходит после атаки танков, когда бежавший от них Ястребов увидел прижавшегося к ямке в земле молодого курсанта. «Трус, изменник», -- внезапно и жутко догадался Алексей, ничем еще не связывая себя с курсантом». Тот предложил Алексею доложить наверху, что он, Ястребов, сбил юнкере. «Шкурник», -- думает о нем Алексей, угрожая отправкой в НКВД после их спора о том, как быть дальше. В каждом из иих боролись страх перед НКВД и совесть. И Алексей понял, что «смерть многолика»: можно убить товарища, подумав, что он изменник, можно убить себя в порыве отчаяния, можно броситься под танк не ради героического поступка, а просто потому, что инстинкт диктует это. К. Воробьев-аналитик исследует эту многоликость смерти на войне и показывает, как это бывает без ложного пафоса. Повесть поражает лаконизмом, целомудрием описания трагического.
Развязка наступает неожиданно. Алексей выполз из-под укрытия и вскоре оказался на поле со скирдами и увидел своих во главе с Рюминым. У них на глазах в воздухе был расстрелян советский ястребок. «Мерзавец! Ведь все это было давно показано нам в Испании! -- прошептал Рюмин. -- ...За это нас нельзя простить никогда!» Вот портрет Рюмина, который осознал великое преступление главного командования перед ястребком, мальчишками, их доверчивостью и влюбленностью в него, капитана: «Он плакал... невидящие глаза, скосившийся рот, приподнятые крылья ноздрей, но он сидел теперь затаенно-тихий, как бы во что-то вслушиваясь и силясь постигнуть ускользающую от него мысль...»
А еще Алексея ожидал поединок с танком. Удача: танк загорелся. «Оторопелое удивление перед тем, чему был свидетель в эти пять дней жизни», рано или поздно уляжется, и тогда он поймет, кто был виноват в отступлении, в гибели самых чистых и светлых. Не поймет только, почему седые генералы там, под Москвой, принесли в жертву своих «детей».
В повести Воробьева как бы столкнулись три правды: «правда» кровавого фашизма, «правда» жестокого сталинизма, и высокая правда юношей, живших, умиравших с одной мыслью: «Я отвечаю за все!»
Повесть «Это мы, Господи». В этой повести автобиографический герой К. Воробьева предстает перед читателем под именем Сергея, захваченного в районе Клина в плен, -- туда, на запад, после разгрома роты двинулся Алексей Ястребов. Повесть о фашистском плене рассказывает не только об ужасах и зверствах фашистов. Она -- ответ тем, кто считал попавших в плен предателями.
Два года, проведенные Сергеем в плену, стали основой сюжета повести о страданиях и воле к жизни.
Вот пленных гонят по шоссе от Солнечногорска на Волоколамск.
Каждая строка начинается с абзаца и каждая вопит: «убивали».
Каунасский лагерь был пересылочным пунктом. Пленных встречали эсэсовцы, вооруженные лопатами, и с «нечеловеческим гиканьем врезались в гущу пленных и начали убивать. Брызгала кровь, шматками летела срубленная косым ударом лопаты кожа». Умер на руках у Сергея капитан Николаев, которому лопата раскроила череп. Натурализм в описании зверств заставляет читателя не «услышать», а «увидеть» содеянное. Гиперболы в повести нет. Это обыкновенный каждодневный фашизм, а зверства и жестокость нелюдей -- это норма для тех, кто забыл общечеловеческий закон отношения к пленным. ...Сергей шел дорогой плена, обозначенной страшными указателями. Вот пленные попрошайничают: «Тетя, вынеси хоть картошку сырую... корочку...» Старушка, бросившая пленным сырые капустные листья, была убита. Вот Коля с фиолетовыми от гангрены ногами, тоскующий о маме, умирает. Вот сам Сергей сброшен немцами под нары, раздет донага. Вот пленных везут четверо суток без воды, хлеба и воздуха в заколоченных вагонах. Вот один уговаривает другого висельника: «Подымись, дура еловая! Разя это люди? Анчихристы! Встань же, ну!»
Сергей не хотел умирать, не дал отнять ногу: «Я еще буду драться!» Решение приходит в лагере смерти, который не охранялся, потому что в руках пленных были палки, без которых они не могли передвигаться. Восковые свечи пальцев тянулись к редкой травке, чтобы пожевать. Он все-таки бежал, скитался по болотам без хлеба, попал в руки полицейских и назвался: Русси-новский (от слова «Русь»). Рвался на родину. Источник мужества Сергея в любви к России и ненависти к фашизму. Ему не довелось испытать сталинского плена, потому что прибился к партизанскому отряду.
Название повести -- «Это мы, Господи» -- стон, молитва, которая помогала пленным.
Повесть В. Быкова «Сотников». У Василия Владимировича Быкова (род. 1924) особый стиль, своя тема. Художественное пространство его произведений сужено до размеров леска, хутора. Действующих лиц немного. Ситуация «двое в степи» предполагает особый художественный конфликт не между «немцами» и «советским воином», а между своими. И оба героя стоят перед нравственным выбором, ведущим либо к возвышению, либо к падению личности. Для Быкова важно, что свой выбор герой совершает без свидетелей, наедине с собой. Выбор не зависит от стыда перед другими.
Повесть «Сотников» в свое время (70-е гг.) вызвала большие дискуссии. Напомним сюжет: Сотников и Рыбак -- два партизана, согласившиеся добровольно в условиях окружения пойти в ближайшие села и достать продовольствие для отряда, были схвачены немцами, допрошены и получили предложение служить полицаями. Сотников отверг возможность спасения и был повешен, а Рыбак надел мундир полицая и, собственноручно казнив товарища («ловушка» ему была приготовлена немцами), хотел удавиться, но ему помешали.
Смысл споров вокруг повести сводился к тому, что какой же Сотников герой, если не успел сделать ни одного выстрела, и какой же Рыбак предатель, если честно тащил на себе товарища и нашел выход спасти свою жизнь, чтобы потом перейти к своим и отомстить немцам. Оказалось непросто разобраться в коллизии повести, потому что в жизни мы пытаемся найти выход из критического положения, цепляясь за распространенную логику: «Безвыходных ситуаций нет». Чтобы разобраться в поведении героев и дать окончательную оценку, нужно внимательно вчитаться в текст и психологический рисунок обоих характеров. Рыбак искренне и люто ненавидит фашистов -- никто с этим не спорит. Но вот «детали», компрометирующие его: удивился, что больной Сотников вызвался идти в разведку (разве других нет?), удивился, что друг в пилотке зимой (шапку можно взять у любого крестьянина, ведь его же мы защищаем!). Он тащит на себе раненого Сотникова, но была минута слабости, хотел оставить друга, но помешала мысль: «Что скажут в лесу?» Внутренний монолог героя проясняет тип человека с фамилией Рыбак: «За время продолжительной службы в армии в нем появилось несколько пренебрежительное чувство к слабым, болезненным, разного рода неудачникам, которые по тем или другим причинам чего-то не могли, чего-то не умели...» Рыбаку на войне все было просто. «Цель борьбы была очевидной, а над прочими обстоятельствами он не очень раздумывал», -- пишет о герое В. Быков. «Прочие обстоятельства» -- плен -- оказались ему не под силу.
Патологическая жалость к своему молодому телу, полное равнодушие к тем, кто страдал рядом, нравственная глухота -- все это привело к падению Рыбака. Сотников в своих раздумьях о Рыбаке точно поставил диагноз: «как человек и гражданин, безусловно, недобрал чего-то». Во-первых, он не понимал логику фашизма, «который, ухватив свою жертву за мизинец, не остановится до тех пор, пока не проглотит ее целиком», во-вторых, не подумал, что ему, уже духовно мертвому человеку, придется быть свидетелем казни своих.
В логике самооправдания Рыбака вся тяжесть падает на обстоятельства, а не на личность, которая не имеет права идти на компромисс со злом. В жизни бывают обстоятельства, считает автор, сам прошедший войну, когда простым, ясным и честным выходом может быть только один -- смерть. И «хозяином» такого решения является сам человек и его совесть.
Сотников -- более традиционный характер для военной литературы, но несомненной удачей писателя можно считать внутренние монологи героя, которые, по контрасту с рыбаковским состоянием, помогают понять красоту последних часов жизни героя. «Господи, только бы выдержать», ведь он не супермен. Но Сотников человек идеи, он тоже не хочет умирать как скотина, которую ведут на заклание. «Каждая смерть в борьбе должна что-то утверждать, что-то отрицать и по возможности завершить то, что не успела завершить жизнь». Он вышел в сферу духовности, когда увидел сон про себя, ребенка, и отца, сказавшего: «Был огонь, и была высшая справедливость на свете». Не на земле -- на небе. И Сотников понял: в его власти уйти из мира по совести. Это была последняя милость, последняя роскошь, которую, как в награду, давала ему жизнь.
Василь Быков своей повестью еще раз напоминает, что дело не в ярлыках: предатель или герой, а в том, сохранил ли человек в себе человека.
Рассказ Е.И. Носова «Красное вино победы». В небольшом по объему рассказе Евгений Иванович Носов (род. 1925) рисует госпиталь под Москвой, где лежат раненые, привезенные с полей войны, шедшей уже за пределами России. Главный герой, от имени которого ведется рассказ, поначалу не может привыкнуть к белизне тумбочек и простыней, к белизне гипсов и лиц без кровинки. Белый, белая, белое... Там, на войне, он сражался, а здесь сделал открытие: какие же все уязвимые, обыкновенные, «серийные». Но знакомство с ранеными и медперсоналом постепенно разрушает это представление. И Копешкин, и Саша Самоходка, и Бугаев, и тетя Зина, и сестра Таня -- все они прекрасны и индивидуальны. Копешкин все смотрит за окно, пытаясь разглядеть лес и поле, возможно, такие же, как у него в деревне. Милая Таня жалеет Михая, которому ампутировали руку. Тетя Зина помогает ему оправиться в туалете, не брезгует. Самоходка, калека, все мечтает о «девчоночке». «Я вдруг ощутил, что госпитальные часы отбили какое-то иное, новое время... Что-то враз обожгло меня внутри гулкими толчками, забухала в подушку напрягшаяся жила на моем виске», -- говорит главный герой накануне 9 мая.
В этот день, когда все медсестры и врачи будут думать, как сделать его праздничным в палате тяжелораненых, когда вся страна будет готовиться к салютам и маршам, в госпиталь придет старичок фотограф... Ну и что же? Это естественно, такой день нужно запечатлеть! Но вот как запечатлеть -- в этом все дело.
У фотографа в сундучке было прямо-таки богатство: новенькие гимнастерки с блестящими пуговицами, кубаночки, ордена на выбор, намалеванный танк на полотне, манишки, целые руки и ноги. Почему автор сопровождает действия ловкого старичка ремарками: «встряхнул гимнастеркой, как фокусник», «проворно натянул», «шутил... морщась в улыбке», «цепким взглядом окинул Копешкина»? Что хотел сказать этой кульминационной в рассказе сценой автор? Многое. Во время праздника можно все: выпить обезболивающее средство, принарядиться... Но если в масштабах государства начинается маскарад: калек и уродов наряжаем, чтобы они не портили нам вид и не напоминали о пережитом, если мы переносим центр тяжести войны на героику, на подбитые танки и самолеты, -- что получается? Красочная декорация для киноверсий о счастливом окончании войны. Соблазн велик -- спрятать всех, кто на колясках, на костылях, без рук, без ног. Сфотографировать их этакими молодцами и фотографии разослать по всем журналам и газетам, а потом всех, скопом, на остров Валаам, подальше от здоровых, сытых, благополучных... Е. Носов угадал в этом фотоспектакле наметившуюся тенденцию лакировки жизни: фасад сталинской империи должен быть безупречен -- только белозубые улыбки на плакатах, только в полный рост победители-богатыри, освободившие Европу. Фотограф-старичок далеко не заглядывал, честно зарабатывал гонорар, но фальсификация войны уже началась. За фотографами последуют авторы «Белой березы» и «Кавалера Золотой Звезды», художники, киносценаристы. Бородухин, солдат, все понял: «Трупоед», -- и сплюнул.
Кончается рассказ горестной смертью солдата Копешкина, который так мечтал вернуться в свою деревню, к своей семье, к маленькому домику с березой под окном. «Я онемело смотрел на взбитую подушку, на ее равнодушную праздную белизну, и вдруг с пронзительной очевидностью понял, что ее хозяин уже ничто... Его не просто вынесли из палаты -- его нет вовсе. Нет!..» Так Е. Носов своим рассказом утвердил очень важную мысль: правда жизни и правда искусства должны быть в согласии, и никогда нельзя забывать, что праздничное вино, вино победы, красно всегда -- ив прошлом, и в настоящем, и в будущем: в нем кровь наших солдат.
Поэма А.Т. Твардовского «Василий Теркин» -- самое удивительное, самое жизнеутверждающее произведение, с которого, собственно, и началась военная тема в нашем искусстве. Она поможет нам понять, почему же все-таки, вопреки сталинизму и рабскому положению народа, великая победа над коричневой чумой состоялась.
«Василий Теркин» -- это поэма-памятник русскому солдату, который был воздвигнут задолго до окончания войны. Читаешь ее и как бы погружаешься в пушкинскую стихию живого, естественного, точного слова, сдобренного юмором, подковыркой («А в какое время года лучше гибнуть на войне?»), просторечиями, придающими языку терпкость («и хотя бы плюнь ей в морду»), фразеологизмами («вот тебе сейчас и крышка»). Через язык поэмы передается бодрое, честное перед собой и другими народное сознание.
Содержание поэмы поистине энциклопедично, достаточно выписать название глав: «На привале», «Перед боем», «Переправа», «Теркин ранен», «О награде», «Гармонь», «Смерть и воин», «По дороге на Берлин», «В бане». Василий Теркин будет проведен от боя -- к передышке, от переправы -- к окопу, от жизни -- к смерти, от смерти -- к воскрешению, от Смоленской земли -- к Берлину. А закончится движение по дорогам войны в бане. Почему в бане, а не с победным красным знаменем у рейхстага? Чем кончается в деревне пахота, сенокос, любая потная работа? Баней. Гениальной догадкой сын крестьянина Твардовский пришел к такому истинно народному финалу поэмы. Баня потому, что закончилась самая потная для народа работа -- война. В бане потому, что можно рассмотреть все шрамы и рубцы на теле солдата, победившего войну.
При всей эпической заданности сюжета в поэме торжествует лирическое начало, сообщающее повествованию пронзительную ноту любви и доброты, благоволения к человеку, будь он Теркин, будь старик ветеран, будь жена друга, будь санитар, будь генерал. Любовь растворена в каждой строчке поэмы.
Твардовский показал своего героя в полный рост. Его отличают доброта, юмор, чуткость, благожелательность, внутренняя сила. Он принимает все как есть, не занят только собой, не унывает и не предается панике («Перед боем»). Ему не чужды чувство благодарности, сознание единства со своим народом, не уставное «понимание долга», а сердцем. Он смекалист, храбр и милосерден к врагу («Поединок»). Все эти черты можно обобщить в понятие русский национальный характер. Твардовский все время подчеркивал: «парень он обыкновенный». Обыкновенный в своей нравственной чистоте, внутренней силе и поэтичности. Именно такие герои, не супермены, способны заряжать читателя бодростью, оптимизмом и «добрыми чувствами» к людям, стране, природе, ко всему, что именуется жизнью.
Имя Александра Трифоновича Твардовского, крупнейшего советского поэта, лауреата Ленинской и Государственных премий, пользуется в нашей стране широкой известностью.
Свобода, юмор, правдивость, удаль, естественность погружения в стихию народной жизни и народной речи покоряли и покоряют читателей Твардовского.
Его стихи входят в сознание читателя с детства: “Страна Муравия”, “Тёркин на том свете”, “Дом у дороги”, “За далью даль”, лирика и др.
Александр Твардовский - одна из самых драматических фигур в литературе и советской действительности середины 20 века, большой национальный поэт.
В годы войны создана А.Твардовским и самая знаменитая его поэма "Василий Теркин". Его герой стал символом русского солдата, его образ - предельно обобщенный, собирательный, народный характер в лучших его проявлениях. И вместе с тем Теркин - это не абстрактный идеал, а живой человек, веселый и лукавый собеседник. В его образе соединились и богатейшие литературные и фольклорные традиции, и современность, и автобиографические черты, роднящие его с автором (недаром он смоленский, да и в памятнике Теркину, который нынче решено поставить на смоленской земле, совсем не случайно решено обозначить портретное сходство героя и его создателя).
Если бы меня спросили, почему Василий Теркин стал одним из моих самых любимых литературных героев, я бы сказал: "Мне нравится его жизнелюбие." Смотрите, он на фронте, где каждый день смерть, где никто "не заколдован от осколка-дурака, от любой дурацкой пули". Порой мерзнет или голодает, не имеет вести от родных. А он не унывает. Живет и радуется жизни:
Теркин - душа солдатской компании. Недаром товарищи любят слушать его то шутливые, а то и серьезные рассказы. Вот они лежат в болотах, где перемокшая пехота мечтает уже даже о том, чтобы "хоть бы смерть, да на сухом". Сыплет дождик. И даже покурить нельзя: размокли спички. Солдаты все клянут, и кажется им, "хуже нет уже беды". А Теркин усмехается и начинает длинное рассуждение. Говорит он о том, что пока солдат чувствует локоть товарища, он силен. За ним батальон, полк, дивизия. А то и фронт. Да что там: вся Россия! Вот в прошлом году, когда немец, рвался к Москве и пел "Москва моя", тогда и нужно было кручиниться. А нынче немец совсем не тот, "этой песней прошлогодней нынче немец не певец". А мы про себя думаем, что ведь и в прошлом году, когда совсем тошно было, находил Василий слова, которые помогали товарищам. Такой уж у него талант. Такой талант, что, лежа в мокром болоте, засмеялись товарищи: легче стало на душе. Но больше всего мне нравится глава "Смерть и воин", в которой раненый герой замерзает и чудится ему, что пришла к нему смерть. И стало трудно спорить ему с ней, потому что истекал он кровью и хотел покоя. И чего уж, казалось, держаться за эту жизнь, где вся радость-то в том, что или замерзнуть, или рыть окопы, или бояться, что убьют тебя... Но не таков Василий, чтобы легко сдаться Косой.
"Книга про бойца" была очень нужной на фронте, она поднимала дух солдат, побуждала сражаться за Родину до последней капли крови.
Теркин - это и боец, герой, совершающий фантастические подвиги, описанные с присущей фольклорному типу повествования гиперболичностью (так, в главе "Кто стрелял?" он из винтовки сбивает вражеский самолет), и человек необычайной стойкости - в главе "Переправа" рассказано о подвиге - Теркин переплывает ледяную реку, чтобы доложить, что взвод на правом берегу,- и умелец, мастер на все руки. Написана поэма с той удивительной классической простотой, которую сам автор обозначил, как творческую задачу:
Теркин воплощает лучшие черты русского солдата и народа в целом. Герой по имени Василий Теркин сначала фигурирует в стихотворных фельетонах Твардовского периода советско-финской войны (1939-1940).Слова героя поэмы:
Поэма построена как цепь эпизодов из военной жизни главного героя, которые не всегда имеют непосредственную событийную связь между собой. Теркин с юмором рассказывает молодым бойцам о буднях войны; говорит, что воюет с самого начала войны, трижды был в окружении, был ранен. Судьба рядового солдата, одного из тех, кто вынес на своих плечах всю тяжесть войны, становится олицетворением национальной силы духа, воли к жизни. Теркин дважды переплывает ледяную реку, чтобы восстановить связь с наступающими подразделениями; Теркин в одиночку занимает немецкий блиндаж, но попадает под обстрел собственной артиллерии; по дороге на фронт Теркин оказывается в доме старых крестьян, помогает им по хозяйству; Теркин ступает в рукопашный бой с немцем и, с трудом, одолевая, берет его в плен. Неожиданно для себя Теркин из винтовки сбивает немецкий штурмовик; завидующего ему сержанту Теркин успокаивает:
Теркин принимает командование взводом на себя, когда убивают командира, и первым врывается в село; однако герой вновь тяжело ранен. Лежа раненным в поле, Теркин беседует со Смертью, уговаривающей его не цепляться за жизнь; в конце концов, его обнаруживают бойцы, и он говорит им:
В образе Василия Теркина объединены лучшие нравственные качества русского народа: патриотизм, готовность к подвигу, любовь к труду.
Черты характера героя и трактуются поэтом как черты образа собирательного: Теркин неотделим и неотъемлем от воинствующего народа. Интересно, что всем бойцам - независимо от их возраста, вкусов, воинского опыта - хорошо с Василием; где бы он не появился - в бою, на отдыхе, в пути, - между ним и бойцами мгновенно устанавливается контакт, дружелюбие, взаимное расположение. Об этом говорит буквально каждая сцена. Бойцы прислушиваются к шутливым пререканиям Теркина с поваром при первом же появлении героя:
В поле зрения А.Т.Твардовского в поэме «Василий Теркин» находится не только фронт, но и те, кто трудятся в тылу ради победы: женщины и старики. Персонажи поэмы не только воюют - они смеются, любят, беседуют друг с другом, а самое главное - мечтают о мирной жизни. Реальность войны объединяет то, что обычно несовместимо: трагедию и юмор, мужество и страх, жизнь и смерть.
Поэма «Василий Теркин» отличается своеобразным историзмом. Условно ее можно разделить на три части, совпадающие с началом, серединой и концом войны. Поэтическое осмысление этапов войны создает из хроники лирическую летопись событий. Чувство горечи и скорби наполняет первую часть, вера в победу - вторую, радость освобождения Отечества становится лейтмотивом третьей части поэмы. Это объясняется тем, что А.Т.Твардовский создавал поэму постепенно, на протяжении всей Великой Отечественной войны 1941-1945г.
Глубоко и полно раскрыта тема войны в произведениях великого писателя 20 века Михаила Шолохова.
Михаил Шолохов, каждый открывает его по-своему. Каждому нравится свой герой рассказов Шолохова. Это и понятно. Ведь судьбы героев, проблемы, поднятые Шолоховым, созвучны нашему времени.
В самый разгар Великой Отечественной войны Шолохов " приступил к работе над романом «Они сражались за Родину». С 1943 года начинают печататься в газетах первые главы, а потом вышли отдельным изданием. В опубликованных главах рассказывается о драматичном периоде отступления русских войск под натиском превосходящих сил противника. С тяже-лыми боями отходили русские воины, а потом насмерть сто-яли под Сталинградом.
В романе просто и правдиво воспроизводится героизм со-ветских солдат, фронтовой быт, товарищеские беседы, скреп-ленная кровью нерушимая дружба. Читатель близко узнал и полюбил рабочего-шахтера Петра Лопахина, комбайнера Ива-на Звягинцева, агронома Николая Стрельцова, сибиряка-бро-небойщика Акима Борзых, ефрейтора Кочетыгова.. Очень разные по характерам, они связаны на фронте мужской дружбой и безгра-ничной преданностью Родине.
Николай Стрельцов угнетен отступлением своего полка и личным горем: перед войной ушла жена, детей оставил у старой матери. Это не мешает ему героически сражаться. В бою он был контужен и оглох, но убегает из госпиталя в полк, в кото-ром после боев осталось всего двадцать семь человек: «Кровь из ушей у меня перестала идти, тошноты почти прекратились. Чего ради я там валялся бы... А потом, я просто не мог там ос-таваться. Полк был в очень тяжелом положении, вас осталось немного... Как я мог не прийти? Драться рядом с товарищами ведь можно и глухому, верно Петя?»
Петру Лопахину «... хотелось обнять и расцеловать Стрель-цова, но горло внезапно сжала горячая спазма...».
Иван Звягинцев, до войны комбайнер, богатырь, простодуш-ный человек, стремится утешить Стрельцова, жалуется ему сам на свою якобы неудачную семейную жизнь. Шолохов эту исто-рию описывает с юмором.
Слова командира дивизии Марченко -- «пусть враг времен-но торжествует, но победа будет за нами» -- отразили оптимис-тическую идею романа, его глав, опубликованных в 1949 году.
Встреча Шолохова с генералом Лукиным привела к появле-нию в романе нового героя -- генерала Стрельцова, брата Ни-колая Стрельцова. В 1936 году Лукин был репрессирован, в 1941-м освобожден, восстановлен в чине и направлен в армию. 19-я армия Лукина приняла на себя удар 3-й танковой группы Гота и части дивизий 9-й армии Штрауса западнее Вязьмы. В те-чение недели армия Лукина сдерживала наступление немцев. Генерал Лукин был тяжело ранен и во время боя взят в плен. Он мужественно вытерпел все невзгоды плена.
В романе генерал Стрельцов, возвратившийся из «мест не столь отдаленных» в дом брата, отдыхает. Неожиданно он был вызван в Москву: «Вспомнил обо мне Георгий Константинович Жуков! Что же, послужим Родине и нашей Коммунистической партии!»
Сильное эмоциональное воздействие производят все баталь-ные эпизоды. Вот мы видим, как «сто семнадцать бойцов и ко-мандиров -- остатки жестоко потрепанного в последних боях полка -- шли сомкнутой колонной», как воины сохранили пол-ковое знамя.
Лопахин тяжело переживает гибель героически сражавшего-ся лейтенанта Голощекова. Старшина Поприщенко сказал на могиле Голощекова: «Может, и вы, товарищ лейтенант, еще ус-лышите нашу походку...» С восхищением Лопахин говорит о Кочетыгове: «А как он танк поджег? Танк его уже задавил, за-сыпал до половины, грудь ему всю измял. У него кровь изо рта хлестала, я сам видел, а он приподнялся в окопе, мертвый, при-поднялся, на последнем вздохе! И кинул бутылку... И зажег!»
Теплые чувства вызывает повар Лисиченко, который ис-пользует каждую возможность оказаться на переднем крае. Ло-пахин спрашивает его: «... где кухня и что мы сегодня будем жрать по твоей милости?» Лисиченко поясняет, что заправку котла щами он сделал и оставил двух раненых за щами присмат-ривать. «Вот повоюю немножко, поддержу вас, а придет время обедать -- уползу в лес, и горячая пища по возможности будет доставлена!»
Лопахин во время боя подбил танк и сбил тяжелый бомбар-дировщик.
Стрельцов при отступлении переживает: «...какими глазами провожают нас жители...» Лопахин тоже переживает это, но от-вечает: «Бьют нас? Значит, поделом бьют. Воюйте лучше, суки-ны сыны!»
Комбайнер Звягинцев впервые видит горящий спелый хлеб на степном просторе. Душа его «затосковала». Он говорит с ко-лосом: «Милый ты мой, до чего же ты прокоптился! Дымом-то от тебя воняет,-- как от цыгана... Вот что с тобою проклятый немец, окостенелая его душа, сделал».
Описания природы в романе увязаны с военной обстановкой. Например, перед глазами Стрельцова стоит убитый юный пуле-метчик, упавший между цветущих подсолнухов: «Может быть, это было красиво, но на войне внешняя красота выглядит ко-щунственно...»
Уместно вспомнить об одной встрече Шолохова со Стали-ным, состоявшейся 21 мая 1942 года, когда Шолохов приехал с фронта, чтобы отметить день рождения. Сталин пригласил Шо-лохова к себе и посоветовал создать роман, в котором бы «правдиво и ярко... были изображены и герои солдаты, и гени-альные полководцы, участники нынешней страшной войны...». В 1951 году Шолохов признается, что «образ великого полко-водца не получается».
По роману «Они сражались за Родину» С. Бондарчук поста-вил фильм, одобренный самим Шолоховым.
В романе «Они сражались за Родину» глубоко раскрыт русский национальный характер, ярко проявившийся в дни тяжелых испытаний. Героизм русских людей в романе лишен внешне блестящего проявления и предстает перед нами в скромном одеянии обыденного, повседневного быта, боев, пе-реходов. Такое изображение войны приводит читателя к выво-ду, что героическое не в отдельных подвигах, хотя и очень ярких, зовущих за собой, а вся фронтовая жизнь -- подвиг.
Михаил Александрович Шолохов -- замечательный мастер слова, сумевший создать монументальные полотна народной жизни, проникнуть в душевный мир человека, он ведет серь-езный разговор с читателем «без малейшей утайки, без малей-шей фальши».
Во многих произведениях русской литературы тема патриотизма ключевая. И эта тема связана с образами защитников Отечества, героями, которые отдали жизнь за Родину. “Бородино” М. Ю. Лермонтова не стало исключением.
Сильный и непоколебимый русский дух, который показан в стихотворении, помогает защитить Родину, заслонить ее от врага. Не только Лермонтов в своем произведении рисует образы защитников Родины, но и А. Т. Твардовский в “Василии Теркине” описывал героизм, мужество и огромную любовь к своей стране Василия Теркина, образ
Которого стал собирательным образом советского солдата.
Во второй главе “Переправа”, чтобы доставить командованию важное донесение, Теркин переплывает реку, мост через которую разрушен. Он подвергает свою жизнь опасности, но солдат не боится ледяной пучины.
Поэт показывает, что все это совершается самым простым русским человеком, еще раз доказывая мысль о силе русского характера. Еще одной важной мыслью, проходящей через всю поэму, становится мысль о бесконечной скромности русского солдата.
Ведь никто из этих простых героев не ждет наград. Для них важнее освобождение страны от захватчиков. Образы защитников отечества можно найти и в произведении древнерусской литературы – “Слове о полку Игореве”. Поход великого князя и его дружины как нельзя лучше показывает любовь к родному краю и народу, ради которого дружина князя и идет воевать против половцев. Конечно, князем Игорем двигали и эгоистичные помыслы, в частности стяжать себе славу освободителя земли, но автор (а вслед за ним и мы) оправдывает его.
Ведь главным в его походе было все-таки стремление освободить Русь. Таким образом, все три произведения пронизаны любовью к родной земле, стремлением защитить ее, пусть даже ценой собственной жизни. И в “Бородине”, и в “Василии Теркине”, и в “Слове” каждый готов отдать свою жизнь за освобождение Родины и счастье будущих поколений.
Исторически сложилось, что нашему народу веками приходилось вести борьбу с чужеземными захватчиками. Россия всегда славилась своими защитниками от простых солдат до генералов. Знаменитый полководец Александр Васильевич Суворов считал, что лучше русского солдата нет нигде в мире: «он и сам не пропадет, и товарища спасет, а где силы убудет, там он смекалкой дойдет».
О подвигах, о доблести, о славе защитников Отечества создано много произведений в различных видах искусства. Они прославляют величие и красоту, силу и мощь, благородство, доброту и душевное богатство русского человека.
В древнерусском искусстве – в первую очередь в иконе — заступников за Русскую землю олицетворяли Святые Георгий и Дмитрий Солунский, князья Борис и Глеб, Александр Невский.
До наших дней дошли древние былины, воспевающие мужество русских витязей и богатырей, среди которых наиболее известны Илья Муромец, Алеша Попович и Добрыня Никитич. В изобразительное искусство они вошли с творчеством художников конца XIX – начала XX веков – Виктора Васнецова, Николая Рериха и Михаила Врубеля.
В эпоху Российской империи наша страна также не избежала войн – со шведами, турками, французами.
В изобразительном искусстве нашли отражение образы как выдающихся полководцев – Петра Великого, П. А. Румянцева, А. В. Суворова, В. А. Корнилова, так и менее известных героев. В период наполеоновских войн мастера академической школы Г. И. Угрюмов, А. И. Иванов и другие писали полотна на сюжеты из героического прошлого России.
Особое место в русском искусстве этой эпохи занимают графические и живописные портреты героев Отечественной войны 1812 года О. А. Кипренского.
Две мировые войны, выпавшие на долю России в XX веке , призвали художников вновь обратиться к теме защиты своего народа. А. А. Дейнека, В. А. Серов, Ю. И. Пименов, И. А. Серебряный, В. И. Мухина, В. В. Исаева, В. В. Лишев, Ю. М. Непринцев, Н. Н. Дормидонтов, А. Ф. Пахомов, Г. С. Верейский создавали свои произведения, воодушевленные подвигами соотечественников.
М.Б. Греков — создатель замечательной галереи картин, посвященных Первой Конной армии. На полотнах Грекова запечатлены яркие страницы Гражданской войны. Написанные по живым впечатлениям, они отличаются достоверной конкретностью. Это свидетельства художника-очевидца, изобразительная летопись народной борьбы за землю и волю. В картинах М. Б. Грекова «Тачанка» (1925), «Трубачи Первой Конной» (1934), «Знаменщик и трубач» (1934) созданы обобщенные, романтически-возвышенные образы, проникнутые пафосом победы Красной армии.
Основной задачей графического искусства времен Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. являлось отражение величия подвига народа и армии в борьбе с фашизмом, создание ярких образов, формирующих в людях патриотические чувства гражданина и воина, воспитывающих ненависть к врагу. Первыми «пошли в бой» такие оперативные жанры, как военно-политическая карикатура и плакат, рисунок. Плакат Кукрыниксов «Беспощадно разгромим и уничтожим врага» появился на улицах Москвы уже на второй день войны. В названиях «Родина-мать зовет!», «За Родину!», «Стоять насмерть!», «Кровь за кровь!» звучали единственно нужные слова — призывы, которые шли от сердца, выражали мысли и чувства миллионов. Лаконичные, но емкие по содержанию, они призывали, воодушевляли, поднимали народ и вели на поле битвы. За этими листками последовали многочисленные плакаты И. Тоидзе, В. Иванова, Л. Голованова, А. Кокорекина, Н. Жукова, В. Климашина, В. Серова, Кукрыниксов, М. Черемных, В. Лебедева, А. Кокорина и многих других художников. Подкрепленные выразительным рисунком, они расходились огромными тиражами. Часто это был небольшой формат, рассчитанный для кабины танка и самолета, блиндажа или землянки, почтовой открытки. Плакаты «Родина-мать зовет!» И. Тоидзе, «Воин Красной Армии — спаси!» В. Корецкого и другие приобретали силу боевого приказа, их хранили в карманах гимнастерок, с ними шли в бой. Искусство плаката обрело грозную силу оружия в борьбе с врагом. Плакаты начала войны убеждали в справедливости войны, которую вели россияне, вселяли веру в победу. К примеру, в плакате В. А. Серова «Наше дело правое, победа будет за нами!» создан образ человека, немало повидавшего в жизни, с открытым и полным решимости лицом, уверенного в победе. В конце войны в плакате перед зрителем предстает уже воин-победитель, которому суждено было не только очистить от врага родную землю, но и освободить от фашизма всю Европу. Таков, например, плакат Л. Ф. Голованова «Дойдем до Берлина!» (1944) — один из самых популярных как в военные годы, так и позднее.
Графические работы художников в годы войны — это изобразительная летопись суровых, страшных и поистине героических лет. Но значение их этим не исчерпывается. В каждом из рисунков создан емкий и глубокий художественный образ, рождающий самые различные переживания: гнева и сожаления, гордости и радости, участия и надежды… В этом сила графического искусства, для которого главным оказалось раскрытие того истинно человеческого, что столь ярко проявилось в моральном облике наших сограждан во время войны. Среди фронтовых рисунков обращают на себя внимание портретные зарисовки командиров, рядовых, танкистов, связистов, медсестер, разведчиков. Этот ряд военных профессий можно было продолжать. Но главное в том, что перед нами предстают лица, в чертах которых нет ничего исключительного, в них — внутренняя сила и стойкость. Рисунки очень убедительные, живые, поскольку часто художники сами были участниками тех событий и создавали портреты фронтовиков непосредственно на передовой, в окопе или в минуты отдыха после боя.
Изобразительное искусство первого послевоенного пятилетия теснейшим образом связано с предшествующим периодом - периодом Великой Отечественной войны. Художники стремились запечатлеть важнейшие события исторической битвы за свободу, раскрыть глубокие причины, обеспечившие победу СССР, - высокие моральные качества советских людей. Годы тяжких страданий, пережитых в период Великой Отечественной войны, раскрыли новые, неведомые ранее глубины народного характера. Художники увидели героя в самом обыкновенном, рядовом советском человеке. Ведь в повседневной жизни так причудливо переплетаются обыденные, героические, поэтические моменты!
Советские люди проявили невиданное мужество и стойкость в борьбе. Их питала твердая вера в победу правого дела. Имена Зои Космодемьянской, Александра Матросова, героев-краснодонцев узнал весь мир. Но были еще миллионы безымянных борцов, подвиг которых также увековечен в искусстве.
Многие произведения искусства были связаны с непосредственными впечатлениями их авторов - участников войны. Так, например, возникла картина «Отдых после боя». Ее автор, бывший боец Ленинградского фронта, Ю. М. Непринцев изобразил в ней своих однополчан.
Воинам, грудью прикрывавшим родную землю на тысячеверстных фронтах, помогал весь народ. Фронт и тыл были едины. Эта мысль нашла образное воплощение в картинах А. И. Лактионова «Письмо с фронта», Б. М. Неменского «Мать», «Сестры наши».
В первые послевоенные годы образ человека, вставшего на защиту Отечества, по-прежнему привлекал мастеров искусства. Отсюда — особый интерес к портрету. Художники стремились показать те черты в духовном облике людей, которые обнаружились в годы войны с особенной силой и отчетливостью: решительность, силу воли, особую собранность мыслей и чувств, продиктованную тяжелыми жизненными испытаниями.
«Портрет маршала Г. К. Жукова» (1945) кисти П. Д. Корина является лучшим произведением среди многих, посвященных этому человеку. Художник представил парадную трактовку образа, изобразив портретируемого в мундире со всеми наградами, в подчеркнуто позирующей горделивой позе. Живописная трактовка голубоватого мундира, отливающего блеском металла, вызывает ассоциации с доспехами былинного богатыря, легендарного рыцаря. Художник создал облик мужественного и сурового человека.
В 1967 году была учреждена Золотая медаль им. М. Б. Грекова за лучшие произведения в изобразительном искусстве на военную тему, и первым ею был награждён Пётр Кривоногов. Картина «Победа» этого художника стала своеобразным символом великой Победы над фашизмом.
Муниципальное общеобразовательное учреждение Лицей № 8 г. Тынды Амурской области
Всероссийский конкурс на лучшую разработку сценария мероприятия
«День защитника Отечества» (1)
Литературные чтения ко Дню защитника Отечества
« …Да, вот они, русские характеры!»
8- 10 класс
Федяева Татьяна Геннадьевна,
учитель русского языка и литературы
МОБУ Лицей №8 город Тында Амурской области
Цель для учителя:
Показать образ защитника Отечества в произведениях музыки, художественной литературы, живописи современных художников.
Задачи:
Организовать учебно-познавательную деятельность с гарантированным достижением цели;
Использовать индивидуальный и дифференцированный подход и метод интерактивного обучения;
Создать творческую, доброжелательную атмосферу сотрудничества.
Цель для учащихся:
Прикоснуться к музыкальным, живописным и литературным произведениям;
- активизировать умственную и творческую индивидуальную деятельность.
Задачи:
Личностные УУД:
Сформировать мотивацию к познанию произведений искусства;
Развивать эмоциональную сферу через восприятие произведений музыки, живописи и художественной литературы.
Познавательные УУД:
Развивать устную монологическую речь и творческие способности;
Формировать умения, необходимые для выступления перед аудиторией;
Метапредметные УУД:
Овладевать различными приёмами отбора и систематизации материала в соответствии с поставленной целью;
Умение извлекать информацию, представленную в разных источниках.
Коммуникативные УУД:
Создать благоприятную атмосферу поддержки и заинтересованности, уважения и сотрудничества;
Взаимодействовать в групповой коллективной и парной работе.
Регулятивные УУД:
Учить постановке цели работы;
Самостоятельно работать с искусствоведческим материалом;
Планировать свою работу, корректировать её и оценивать.
Воспеть любовь к русскому солдату, прославить подвиг русского Солдата;
Впитать нравственно-патриотические истоки, которые вдохновляли мастеров слова, музыкантов и художников для создания произведений искусства.
Тип урока: коммуникация
Методы и приемы :
Словесные;
Наглядные;
Самостоятельная работа;
Проблемное обучение.
Технология развития критического мышления
Планируемые образовательные результаты:
Умение выступать перед аудиторией сверстников;
Взаимодействовать в коллективе с другими учениками;
Продемонстрировать индивидуальные творческие способности;
Доброжелательно относиться друг к другу в совместной работе.
Оборудование:
Разноцветные воздушные шары;
Портрет А. Толстого;
Портрет композитора Франца Петера Шуберта ;
Круглый стол, свечи;
Репродукции картин современных художников;
Художественный фильм (фрагмент) «Баллада о солдате»; режиссёр Григорий Чухрай;
- компьютер, проектор, экран, презентация, аудиозапись.
Эпиграф:
«…Да, вот они, русские характеры! Кажется, прост человек, а придет суровая беда, в большом или в малом, и поднимается в нем великая сила - человеческая красота.»
А. Толстой
Ход литературного мероприятия
Звучит песня «Бухенвальдский набат»
Стихи А. Соболева
Музыка В. Мурадели
Слушайте, слушайте:
Гудит со всех сторон -
Это раздаётся в Бухенвальде
Колокольный звон,
Колокольный звон.
Это возродилась и окрепла
В медном гуле праведная кровь.
Это жертвы ожили из пепла
И восстали вновь,
И восстали вновь,
И восстали, и восстали,
И восстали вновь!
И восстали, и восстали,
И восстали вновь!
Сотни тысяч заживо сожжённых
Строятся, строятся
В шеренги к ряду ряд.
Интернациональные колонны
С нами говорят,
С нами говорят.
Слышите громовые раскаты?
Это не гроза, не ураган.
Это вихрем атомным объятый
Стонет океан, Тихий океан.
Это стонет, это стонет
Тихий океан.
Это стонет, это стонет
Тихий океан.
Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте:
Гудит со всех сторон -
Это раздаётся в Бухенвальде
Колокольный звон,
Колокольный звон.
Звон плывёт, плывёт
Над всей землёю,
И гудит взволнованно эфир:
Люди мира, будьте зорче втрое,
Берегите мир, берегите мир,
Берегите, берегите,
Берегите мир!
Берегите, берегите,
Берегите мир!
В. Лихо «Не плачь, деда!»
Ведущий
Русский характер! Поди-ка опиши его... Рассказывать ли о героических подвигах? Но их столько, что растеряешься, - который предпочесть. Вот меня и выручил один мой приятель небольшой историей из личной жизни.. Но приятель мой, Егор Дрёмов, и до войны был строгого поведения, чрезвычайно уважал и любил мать, Марью Поликарповну, и отца своего, Егора Егоровича. «Отец мой - человек степенный, первое - он себя уважает. Ты, говорит, сынок, многое увидишь на свете, и за границей побываешь, но русским званием - гордись...»
У него была невеста из того же села на Волге. Про невест и про жён у нас говорят много, особенно если на фронте затишье, стужа, в землянке коптит огонек, трещит печурка и люди поужинали. Тут наплетут такое — уши развесишь. Начнут, например: «Что такое любовь?» Один скажет: «Любовь возникает на базе уважения...» Другой: «Ничего подобного, любовь — это привычка, человек любит не только жену, но отца с матерью и даже животных...» — «Тьфу, бестолковый! — скажет третий, — любовь — это когда в тебе всё кипит, человек ходит вроде как пьяный...»
И так философствуют и час и другой, покуда старшина, вмешавшись, повелительным голосом не определит самую суть... Егор Дрёмов, должно быть стесняясь этих разговоров, только вскользь помянул мне о невесте, — очень, мол, хорошая девушка, и уж если сказала, что будет ждать, — дождется, хотя бы он вернулся на одной ноге...
Про военные подвиги он тоже не любил разглагольствовать: «О таких делах вспоминать неохота!» Нахмурится и закурит. Про боевые дела его танка мы узнавали со слов экипажа, в особенности удивлял слушателей водитель Чувилёв.
Звучит песня («Растет в Волгограде берёзка»)
Музыка Г. Пономаренко
Слова М. Агашиной
Ты тоже родился в России,
Краю полевом и лесном.
У нас в каждой песне - берёза,
Берёза под каждым окном.
На каждой весенней полянке -
Их белый живой хоровод...
Но есть в Волгограде берёзка, -
Увидишь - и сердце замрет.
Её привезли издалека
В края, где шумят ковыли.
Как трудно она привыкала
К огню Волгоградской земли!
Как долго она тосковала
О светлых лесах на Руси…
Лежат под березкой ребята,
Об этом у них расспроси.
Трава под березкой не смята -
Никто из земли не вставал.
Но как это нужно солдату,
Чтоб кто-то над ним горевал.
И плакал светло, как невеста,
И помнил - навеки, - как мать!
Ты тоже родился солдатом -
Тебе ли того не понять!
Ты тоже родился в России, -
В березовом, милом краю...
Теперь, где ни встретишь березу,
Ты вспомнишь березку мою, -
Её молчаливые ветки,
Её терпеливую грусть...
Растет в Волгограде берёзка...
Попробуй её позабудь!
Растёт в Волгограде берёзка...
Попробуй её позабудь!
(Учащиеся рассматривают репродукции картин художников; тихо звучит мелодия «Аве Мария» композитора Франца Петера Шуберта)
Ученик 2
Понимаешь, только мы развернулись, гляжу, из-за горушки вылезает... Кричу: «Товарищ лейтенант, тигра!» — «Вперед, кричит, полный газ!...» Я и давай по ельничку маскироваться — вправо, влево... Тигра стволом-то водит, как слепой, ударил — мимо... А товарищ лейтенант как даст ему в бок, — брызги! Как даст еще в башню, — он и хобот задрал... Как даст в третий, — у тигра изо всех щелей повалил дым, — пламя как рванется из пего на сто метров вверх... Экипаж и полез через запасной люк... Ванька Лапшин из пулемета повел, — они и лежат, ногами дрыгаются... Нам, понимаешь, путь расчищен. Через пять минут влетаем в деревню. Тут я прямо обезживотел... Фашисты кто куда... А — грязно, понимаешь, — другой выскочит из сапогов и в одних носках — порск. Бегут все к сараю. Товарищ лейтенант дает мне команду: «А ну — двинь по сараю». Пушку мы отвернули, на полном газу я на сарай и наехал... Батюшки! По броне балки загрохотали, доски, кирпичи, фашисты, которые сидели под крышей... А я ещё - и проутюжил, - остальные руки вверх - и Гитлер капут...
(Просмотр фрагмента из художественного фильма «Баллада о солдате» режиссёра Григория Чухрая)
Кадр из художественного фильма «Баллада о солдате»
Так воевал лейтенант Егор Дрёмов, покуда не случилось с ним несчастье. Во время Курского побоища, когда немцы уже истекали кровью и дрогнули, его танк — на бугре, на пшеничном поле — был подбит снарядом, двое из экипажа тут же убиты, от второго снаряда танк загорелся. Водитель Чувилев, выскочивший через передний люк, опять взобрался на броню и успел вытащить лейтенанта, — он был без сознания, комбинезон на нем горел. Едва Чувилев оттащил лейтенанта, танк взорвался с такой силой, что башню отшвырнуло метров на пятьдесят. Чувилев кидал пригоршнями рыхлую землю на лицо лейтенанта, на голову, на одежду, чтобы сбить огонь. Потом пополз с ним от воронки к воронке на перевязочный пункт... «Я почему его тогда поволок? — рассказывал Чувилев, — слышу, у него сердце стучит...» Егор Дремов выжил и даже не потерял зрение, хотя лицо его было так обуглено, что местами виднелись кости. Восемь месяцев он пролежал в госпитале, ему делали одну за другой пластические операции, восстановили и нос, и губы, и веки, и уши. Через восемь месяцев, когда были сняты повязки, он взглянул на свое и теперь не на свое лицо. Медсестра, подавшая ему маленькое зеркальце, отвернулась и заплакала. Он тотчас ей вернул зеркальце.
Бывает хуже, — сказал он, — с этим жить можно.
Звучит песня «Не надо забывать солдата…»
Знаю дома ты грустишь -
Я ушел служить.
По - другому, ты прости, не умею жить.
Пусть препятствий полоса - наша жизнь,
Об одном тебя прошу:
«Ты меня дождись!»
Не надо забывать солдата,
Лучшая награда для него,
Когда ты письма шлёшь,
В ответ он сквозь дожди косые
Шлёт слова простые:
"Я служу России!"
Вот бы мне тебя обнять, взять твою ладонь,
Только снова старшина мне кричит: "Огонь!"
Знаю, мы с тобой одни видим сны,
А до дембеля ещё, как до Луны…
Не надо забывать солдата,
Лучшая награда для него,
Когда ты письма шлёшь,
В ответ он сквозь дожди косые
Шлёт слова простые:
«Я служу России!»
Бессонов С.Е. «Ведь он обещал вернуться»
А. Ерёмин «9 Мая»
Ученик 4
Но больше он не просил зеркальце у медсестры, только часто ощупывал свое лицо, будто привыкал к нему. Комиссия нашла его годным к нестроевой службе. Тогда он пошел к генералу и сказал: «Прошу вашего разрешения вернуться в полк». — «Но вы же инвалид», — сказал генерал. «Никак нет, я урод, но это делу не помешает, боеспособность восстановлю полностью». (То, что генерал во время разговора старался не глядеть на него, Егор Дрёмов отметил и только усмехнулся лиловыми, прямыми, как щель, губами.) Он получил двадцатидневный отпуск для полного восстановления здоровья и поехал домой к отцу с матерью. Это было как раз в марте этого года.
На станции он думал взять подводу, но пришлось идти пешком восемнадцать верст. Кругом еще лежали снега, было сыро, пустынно, студеный ветер отдувал полы его шинели, одинокой тоской насвистывал в ушах. В село он пришел, когда уже были сумерки. Вот и колодезь, высокий журавель покачивался и скрипел. Отсюда шестая изба — родительская. Он вдруг остановился, засунув руки в карманы. Покачал головой. Свернул наискосок к дому. Увязнув по колено в снегу, нагнувшись к окошечку, увидел мать, — при тусклом свете привернутой лампы, над столом, она собирала ужинать. Все в том же темном платке, тихая, неторопливая, добрая. Постарела, торчали худые плечи... «Ох, знать бы, — каждый бы день ей надо было писать о себе хоть два словечка...» Собрала на стол нехитрое, — чашку с молоком, кусок хлеба, две ложки, солонку и задумалась, стоя перед столом, сложив худые руки под грудью... Егор Дрёмов, глядя в окошечко на мать, понял, что невозможно ее испугать, нельзя, чтобы у нее отчаянно задрожало старенькое лицо.
(Новые репродукции картин появляются одна за другой)
Звучит песня «Хотят ли русские войны?»
Слова Е. Евтушенко
Музыка Э. Колмановского
Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины,
Над ширью пашен и полей,
И у берез, и тополей,
Спросите вы у тех солдат,
Что под березами лежат,
И вам ответят их сыны:
Хотят ли русские войны?
Не только за свою страну
Солдаты гибли в ту войну,
А чтобы люди всей земли
Спокойно ночью спать могли.
Спросите тех, кто воевал,
Кто вас на Эльбе обнимал,
Мы этой памяти верны.
Хотят ли русские, хотят ли русские,
Хотят ли русские войны?
Да, мы умеем воевать,
Но не хотим, чтобы опять
Солдаты падали в бою
На землю горькую свою.
Спросите вы у матерей,
Спросите у жены моей,
И вы тогда понять должны:
Хотят ли русские, хотят ли русские,
Хотят ли русские войны?
Поймет и докер, и рыбак,
Поймет рабочий и батрак,
Поймет народ любой страны:
Хотят ли русские, хотят ли русские,
Хотят ли русские войны?
А. Лысенко «Хотят ли русские войны?»
Ведущий (аутотренинг)
Ребята! Давайте отдохнём. Сядьте. Расположитесь комфортно. Вспомните любимый уголок природы. Мысленно обратите свой взор к лазури неба. Представьте себе, что в безбрежном космосе плывет наша Земля. В лицо веет свежестью. Вы ощущаете приятную истому. Невесомость. Легкость. Аромат цветущих лесов и полей. В душе умиротворение. Сердце бьется ритмично, дышится легко. Мы отдыхаем в голубой синеве. Звездные дали вдохновляют нас. Мы внутренне ощущаем красоту мира. Мы отдохнули, успокоились. Наши силы восстановились. Мы чувствуем радость жизни…
Ну, ладно! Он отворил калитку, вошел во дворик и на крыльце постучался. Мать откликнулась за дверью: «Кто там?» Он ответил: «Лейтенант, Герой Советского Союза Громов».
У него так заколотилось сердце — привалился плечом к притолоке. Нет, мать не узнала его голоса. Он и сам, будто в первый раз, услышал свой голос, изменившийся после всех операций, — хриплый, глухой, неясный.
- Батюшка, а чего тебе надо-то? — спросила она.
- Марье Поликарповне привёз поклон от сына, старшего лейтенанта Дрёмова.
Тогда она отворила дверь и кинулась к нему, схватила за руки:
- Жив, Егор-то мой! Здоров? Батюшка, да ты зайди в избу.
Егор Дрёмов сел на лавку у стола на то самое место, где сидел, когда еще у него ноги не доставали до полу и мать, бывало, погладив его по кудрявой головке, говаривала: «Кушай, касатик». Он стал рассказывать про ее сына, про самого себя, — подробно, как он ест, пьет, не терпит нужды ни в чем, всегда здоров, весел, и — кратко о сражениях, где он участвовал со своим танком.
- Ты скажи — страшно на войне-то? — перебивала она, глядя ему в лицо темными, его не видящими глазами.
- Да, конечно, страшно, мамаша, однако — привычка.
| Звучит песня Гоман А. «Русский парень» Здравствуй, милое солнце мое, Мы ешё погуляем с тобой, "Русский парень от пуль не бежит, Пусть нескоро, но вновь за столом Снова в небо ракета пошла, Русский парень от пуль не бежит, |
В. Игошев «Она всё сына ждёт»
Пришел отец, Егор Егорович, тоже сдавший за эти годы, - бородёнку у него как мукой осыпало. Поглядывая на гостя, потопал на пороге разбитыми валенками, не спеша размотал шарф, снял полушубок, подошел к столу, поздоровался за руку, — ах, знакомая была, широкая, справедливая родительская рука! Ничего не спрашивая, потому что и без того было понятно — зачем здесь гость в орденах, сел и тоже начал слушать, полуприкрыв глаза.
Чем дольше лейтенант Дрёмов сидел неузнаваемый и рассказывал о себе и не о себе, тем невозможнее было ему открыться, — встать, сказать: да признайте же вы меня, урода, мать, отец!.. Ему было и хорошо за родительским столом и обидно.
— Ну что ж, давайте ужинать, мать, собери чего-нибудь для гостя. — Егор Егорович открыл дверцу старенького шкапчика, где в уголку налево лежали рыболовные крючки в спичечной коробке, — они там и лежали, — и стоял чайник с отбитым носиком, — он там и стоял, где пахло хлебными крошками и луковой шелухой. Егор Егорович достал склянку с вином, — всего на два стаканчика, вздохнул, что больше не достать. Сели ужинать, как в прежние годы. И только за ужином старший лейтенант Дрёмов заметил, что мать особенно пристально следит за его рукой с ложкой. Он усмехнулся, мать подняла глаза, лицо её болезненно задрожало.
Б. Дрыжак «Дедушкина пилотка»
Звучит песня «До свидания, мальчики»
Слова и музыка Б. Окуджавы
Ах, война, что ж ты сделала, подлая,
Стали тихими наши дворы,
Наши мальчики головы подняли,
Повзрослели они до поры.
На пороге едва помаячили
И ушли за солдатом солдат,
До свидания, мальчики, мальчики,
Постарайтесь вернуться назад.
Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,
Не жалейте ни пуль, ни гранат,
И себя не щадите вы и всё-таки
Постарайтесь вернуться назад.
Ах, война, что ж ты, подлая, сделала,
Вместо свадеб разлуки и дым,
Наши девочки платьица белые
Раздарили сестрёнкам своим.
Сапоги, ну куда от них денешься,
Да зелёные крылья погон,
Вы наплюйте на сплетников, девочки,
Мы сведём с ними счёты потом.
Пусть болтают, что верить вам не во что,
Что идёте войной наугад,
Постарайтесь вернуться назад.
До свидания, девочки, девочки,
Постарайтесь вернуться назад.
Бессонов С.Е.
Поговорили о том и о сём, какова будет весна, и справится ли народ с севом, и о том, что этим летом надо ждать конца войны.
— Почему вы думаете, Егор Егорович, что этим летом надо ждать конца войны?
— Народ осерчал, — ответил Егор Егорович, — через смерть перешли, теперь его не остановишь, немцу — капут.
Марья Поликарповна спросила:
— Вы не рассказали, когда ему дадут отпуск, — к нам съездить на побывку. Три года его не видала, чай, взрослый стал, с усами ходит... Эдак — каждый день — около смерти, чай, и голос у него стал грубый?
— Да вот приедет — может, и не узнаете, — сказал лейтенант.
Спать ему отвели на печке, где он помнил каждый кирпич, каждую щель в бревенчатой стене, каждый сучок в потолке. Пахло овчиной, хлебом — тем родным уютом, что не забывается и в смертный час. Мартовский ветер посвистывал над крышей. За перегородкой похрапывал отец. Мать ворочалась, вздыхала, не спала. Лейтенант лежал ничком, лицо в ладони: «Неужто так и не признала, — думал, — неужто не признала? Мама, мама...» Наутро он проснулся от потрескивания дров, мать осторожно возилась у печи; на протянутой веревке висели его выстиранные портянки, у двери стояли вымытые сапоги.
— Ты блинки пшёные ешь? — спросила она.
Он не сразу ответил, слез с печи, надел гимнастерку, затянул пояс и — босой — сел на лавку.
— Скажите, у вас в селе проживает Катя Малышева, Андрея Степановича Малышева дочь?
— Она в прошлом году курсы окончила, у нас учительницей. А тебе её повидать надо?
— Сынок ваш просил непременно ей передать поклон.
А. Шилов «Забытый»
Мать послала за ней соседскую девочку. Лейтенант не успел и обуться, как прибежала Катя Малышева. Широкие серые глаза ее блестели, брови изумленно взлетали, на щеках — радостный румянец. Когда откинула с головы на широкие плечи вязаный платок, лейтенант даже застонал про себя: поцеловать бы эти теплые светлые волосы!.. Только такой представлялась ему подруга, — свежа, нежна, весела, добра, красива так, что вот вошла, и вся изба стала золотая...
— Вы привезли поклон от Егора? (Он стоял спиной к свету и только нагнул голову, потому что говорить не мог.) А уж я его жду и день и ночь, так ему и скажите...
Она подошла близко к нему. Взглянула, и будто её слегка ударили в грудь, откинулась, испугалась. Тогда он твердо решил уйти, — сегодня же.
Мать напекла пшёных блинов с топлёным молоком. Он опять рассказывал о лейтенанте Дрёмове, на этот раз о его воинских подвигах, — рассказывал жестоко и не поднимал глаз на Катю, чтобы не видеть на её милом лице отражения своего уродства. Егор Егорович захлопотал было, чтобы достать колхозную лошадь, — но он ушёл на станцию пешком, как пришел. Он был очень угнетен всем происшедшим, даже, останавливаясь, ударял ладонями себе в лицо, повторял сиплым голосом: «Как же быть-то теперь?» Он вернулся в свой полк, стоявший в глубоком тылу на пополнении. Боевые товарищи встретили его такой искренней радостью, что у него отвалилось от души то, что не давало ни спать, ни есть, ни дышать. Решил так, — пускай мать подольше не знает о его несчастье. Что же касается Кати, — эту занозу он из сердца вырвет.
Бессонов С. Е.
Недели через две пришло от матери письмо:
«Здравствуй, сынок мой ненаглядный. Боюсь тебе и писать, не знаю, что и думать. Был у нас один человек от тебя, — человек очень хороший, только лицом дурной. Хотел пожить, да сразу собрался и уехал. С тех пор, сынок, не сплю ночи, — кажется мне, что приезжал ты. Егор Егорович бранит меня за это, — совсем, говорит, ты, старуха, свихнулась с ума: был бы он наш сын — разве бы он не открылся... Чего ему скрываться, если это был бы он, — таким лицом, как у этого, кто к нам приезжал, гордиться нужно. Уговорит меня Егор Егорович, а материнское сердце — все свое: он это, он был у нас!.. Человек этот спал на печи, я шинель его вынесла на двор — почистить, да припаду к ней, да заплачу, — он это, его это!.. Егорушка, напиши мне, Христа ради, надоумь ты меня, — что было? Или уж вправду — с ума я свихнулась...» Егор Дремов показал это письмо мне, Ивану Судареву, и, рассказывая свою историю, вытер глаза рукавом. Я ему: «Вот, говорю, характеры столкнулись! Дурень ты, дурень, пиши скорее матери, проси у нее прощенья, не своди ее с ума... Очень ей нужен твой образ! Таким-то она тебя еще больше станет любить».
А. Шилов «Солдатские матери»
Он в тот же день написал письмо: «Дорогие мои родители, Марья Поликарповна и Егор Егорович, простите меня за невежество, действительно у вас был я, сын ваш...» И так далее, и так далее — на четырех страницах мелким почерком, — он бы и на двадцати страницах написал — было бы можно.
Спустя некоторое время стоим мы с ним на полигоне, — прибегает солдат и — Егору Дремову: «Товарищ капитан, вас спрашивают...» Выражение у солдата такое, хотя он стоит по всей форме, будто человек собирается выпить. Мы пошли в поселок, подходим к избе, где мы с Дремовым жили. Вижу — он не в себе, — все покашливает... Думаю: «Танкист, танкист, а — нервы». Входим в избу, он — впереди меня, и я слышу:
«Мама, здравствуй, это я!..» И вижу — маленькая старушка припала к нему на грудь. Оглядываюсь, тут, оказывается, и другая женщина. Даю честное слово, есть где-нибудь еще красавицы, не одна же она такая, но лично я - не видал.
Он оторвал от себя мать, подходит к этой девушке, — а я уже поминал, что всем богатырским сложением это был бог войны. «Катя! — говорит он. — Катя, зачем вы приехали? Вы того обещали ждать, а не этого...» Красивая Катя ему отвечает, — а я хотя ушел в сени, но слышу: «Егор, я с вами собралась жить навек. Я вас буду любить верно, очень буду любить... Не отсылайте меня...»
А. Шилов «Ожидание»
Ведущий
Да, вот они, русские характеры! Кажется, прост человек, а придет суровая беда, в большом или в малом, и поднимается в нем великая сила - человеческая красота.
(Все участники литературных чтений выходят и выпускают воздушные шары)
(Звучит видео-песня «Бирюзовый платок»; исполняет С. Копылова)
Библиографический список
Детская энциклопедия т.12, М. Просвещение. 1968. - с.230
Ельшевская Г.В. Модель и образец. Концепция личности в русском и советском живописном портрете. М.: Сов. Художник. 1984, с.216 с. ил.
Мищенко Н. Какого цвета радуга. Научно-художественная литература. Каменева Е.О. Оформление и подборка иллюстраций. Переизд. М., Дет. литер., 1984, -79 с ил.
Пикуль И.И. Русское изобразительное искусство. М.: Просвещение.1974, с.286.
Порудоминский В. Первая Третьяковка.: М. Дет.лит. 1979. С. 25.
